Олег и Кузьма не видели того, что заметил старик, и удивленно глядели на странные манипуляции. Никита спокойно стоял на месте, ожидая решения жреца, а тот, в свою очередь, застыл с поднятой рукой.
Время вернулось в свою колею. Храмовый служитель, наконец, произнес с удивительной торжественностью в голосе:
— Пусть боги берут на себя бремя выбора. Проходите, воины, к Алатырь-камню. Да будет так, как решат небеса! — и добавил обыденно, разом отбросив пафос. — Все оружие оставьте у входа.
Никита кивнул, и не ожидавший иного ответа. Рядом с ним встал Полозов, откровенно волнуясь предстоящему ритуалу. Они направились ко входу в пещеру, не видя, как жрец сделал упреждающий знак запрета для Кузьмы, и положили на каменный приступок свои пистолеты и ножи, заодно сбросив шапочки. Никита потянул на себя тяжелую дверь и первым шагнул в сумрак храма, стараясь не показывать на лице любопытство, так и рвущееся наружу. Страха не было.
Впервые он находился в храме, расположенном не на вершине холма, а внутри него, и недоумение, вызванное этим обстоятельством, тут же рассеялось, когда стала понятна хитрость древних зодчих. Да, само помещение было вырублено в скальной породе и укреплено мощными руническими знаками, ясно видимыми в магическом зрении. Они тянулись вдоль грубо обработанных стен и заползали на сужающийся свод ровными рядами с четырех сторон, образуя единый знак «опора» конечными завитками рез.
Сам по себе храм оказался не таким уж и величественным по своему размеру; скорее, ему была присуща самая настоящая простота по сравнению с другими подобными сооружениями. В длину он достигал метров пятнадцати, в ширину — около десяти, высотой, как прикинул на глазок Никита, не больше пяти-шести метров, отчего храм казался приземистым и больше похожим на штрек. Конечно, все эти расчеты условны, так как помещение не являло собой строгий прямоугольник. Стены словно «плавали», изгибаясь сообразно какому-то изначальному плану строителей, выработавших породу, но самое интересное ждало мужчин в центре.
Большой монолитный камень антрацитового цвета незыблемо стоял точно по центру, вплавленный шершавым и грубым нижним концом в каменный пол. Небесное тело, пробив твердь холма, не смогло уйти на немыслимую глубину и осталось здесь дожидаться прихода людей. Древние волхвы проявили максимум догадки и смекалки, сотворили подземный — или, вернее, подгорный — храм, нисколько не нарушив самый главный принцип: Алтарь должен быть доступен богам. Так и произошло.
Как только Никита с Олегом подошли к камню с тщательно отполированной и ровной поверхностью, послышался какой-то скрежет, и сверху хлынул поток вечернего света. Он не рассеивался, а наоборот, бил точно в центр камня. Алтарь таинственно замерцал. Полозову показалось, что он видит звездное небо на каменной поверхности. Настолько все оказалось необычно и даже страшно. Впервые наемник прикоснулся к тайне Ордена, к его предстоящему обряду, одному из многих, канувших, казалось, в небытие. Заскребла мысль, что отныне его язык запечатан обетом молчания об увиденном, и любое неосторожное слово приведет к гибели.
Здесь присутствовал какой-то световой эффект: на стенах не было видно ни одного факела, и только Алтарь давал странное свечение. Никита увидел, как из полумрака к ним вышли еще двое жрецов-хранителей в белых плащах. Постукивая кончиками массивных посохов, больше похожих на длинные дубинки, они приблизились к Небесному камню с другой стороны. Но удивление вызвали не они, а Патриархи родов Бежиных, Мещериных и Исаевых. Как старики оказались здесь раньше ратников, можно было только догадываться. Видать, воспользовались правом портального перемещения. Но сейчас Никита не хотел заниматься разгадкой подобного фокуса. Больше всего его волновал предстоящий ритуал. За себя он беспокоился меньше, чем за Олега.
Один из жрецов, сухопарый, но еще не утративший гордую осанку, спросил:
— Готов ли ты, воин Ордена, принять клятву верности от человека, бродившего темными дорогами, готов ответить за его гибель, если Алатырь-камень не примет чужую кровь?
Никита не торопился отвечать. Он еще до отъезда в Мезень весьма подробно изложил Олегу, что может ожидать его в случае неудачи. И не скрывал своих переживаний. Стать виновником гибели человека, двадцать лет незримо оберегавшего от бед волхву не хотелось. И тем неожиданнее оказалось решение Полозова. Потайник был тверд в своем желании дать особую клятву. «Я уверен в тебе, Никита, — сказал он. — Ты не причинишь мне зла, как и я тебе. Наши отношения строятся на глубоком доверии. Но я иногда чувствую твою осторожность и колебание. Поэтому и хочу доказать свою верность тебе через кровь. Погибну — значит, ты был прав. Останусь жив — получишь побратима. Ты же называешь меня старшим братом? Вот и действуй, не бойся».