К широкому крыльцу клуба «Фиеста» то и дело подъезжали дорогие и невообразимо сверкавшие лаком в огнях уличных фонарей автомобили. Выряженные в матросские тельняшки молодые люди, игравшие роль прислуги, распахивали дверцы — и на алую дорожку, протянувшуюся от тротуара к клубу, блистающему разноцветьем вспышек гирлянд, ступала стройная ножка очередной красавицы. Выходящие следом их сопровождающие — молодые люди из аристократических и высоких дворянских домов в костюмах разной цветовой гаммы — подставляли локоть своей даме и небрежными кивками приветствовали тех, кто уже успел прибыть раньше. Фотографы, допущенные на такое развлечение, успевали щелкать своими аппаратами, слепя вспышками сетчатку глаз.
Мероприятие не имело строгих ограничений, поэтому молодежь отводила душу, демонстрируя всевозможные стили, фасоны и расцветки. В глазах рябило от платьев с глубоким декольте, волнующего разреза на бедре или откровенно открытой спины; от коротких коктейльных платьев, показывающих волнующую красоту ног молодых барышень, переливающаяся на свету ткань костюмов юношей и мужчин наводила подозрение на пассивные защитные плетения, наложенные клановыми волхвами. Блестели кольца, перстни, колье, ожерелья, раздавался радостный и возбужденный смех, то и дело раздавались аплодисменты.
Девушки, прикрывая верхнюю часть лица масками, были особенно очаровательны. Черные, золотые, белые, черные с золотом и в сочетании с другими расцветками, а также в виде личин разнообразных зверей — они были одинаковы лишь в одном. Каждая была с магической защитой и хитроумными артефактами, вплетенными в структуру материала, чтобы изменять не только личину, но голос ее обладателя. Это тоже являлось условием вечеринки. Ведь куда интереснее узнать собеседника в ходе хитроумного диалога, призванного разоблачить «маску». Победителя, собравшего наибольшее количество «скальпов», ждал сюрприз.
Никита, сидя между Тамарой, спокойно созерцавшей колонну машин, втягивающихся под защитный купол через пропускной пункт со стороны Кронверкского проспекта и возбужденной предстоящим событием Анорой, меланхолично вспоминал шутку про некую даму, купившую туфельки красного цвета. А к ним в гардеробе не оказалось нужного платья, гармонирующего с обновкой. Купив и его, пришлось срочно приобретать под свой стиль автомобиль. Иначе утонченная женская натура не переживет диссонанса в душе. И это не считая сумочки, губной помады и прочих аксессуаров в тон.
Но вечеринка была тем и хороша, что дорогие лимузины и автомобили класса «люкс» не имели на бортах и капоте гербов и шильдиков, указывающих на принадлежность к какому-либо роду. То есть каждый мог по своему усмотрению взять в прокат любой престижный автомобиль, особо не комплексуя по этому поводу. Поэтому Никита с легкой душой законтрактовал на всю неделю «руссо-балт» класса премиум на шесть посадочных мест классического черного цвета. Его хитроумное отличие от обычных «люксов» было в том, что на задних диванах пассажиры могли общаться, сидя лицом друг к другу. Плюс к этому довольно широкий проход позволял комфортно сидеть тем, у кого длинные ноги.
Тем не менее, пресловутая история про стильную даму не просто так всплыла в голове Никиты. К платьям семерых девушек потребовались докупать определенные аксессуары, что ввергло волхва в большую печаль. Смета расходов росла каждый день в геометрической прогрессии. Мало того, даже «руссо-балт» пришлось заказывать в Москве, так как в столице из проката вымели все авто определенного класса.
Но когда все семь прелестниц выступили перед собравшимися в большой гостиной «Гнезда» мужчинами в своих нарядах, Никита почувствовал себя настоящим падишахом, этаким Крезом, владеющим невероятным богатством. Ну, что такое тридцать-сорок тысяч потраченных рублей, когда результат превзошел все ожидания? Честно сказать, когда рядом такие девушки, нужно выбросить из головы царапающую мозг мысль «а зачем я вообще на это согласился?»
На Тамаре было простое с виду черно-золотистое платье с открытыми плечами. Ассиметричный крой позволял обозревать ноги на той тонкой грани, где красота женской фигуры грозила сорваться в безвкусицу и пошлость. Но у старшей супруги эта грань выдерживалась четко, и Никите оставалось лишь любоваться ею.