Через час Никита связался с Фадеевым и убедился, что в Петербурге все спокойно, никто к особняку близко не подходил, Шереметев своих людей не присылал. Вологда тоже отчиталась, там и вовсе безмятежное настроение. Впервые за несколько суматошных дней промелькнула мысль о капризной Макоши, решившей изменить ситуацию в его пользу.
К Новой Ладоге подъехали в восьмом часу утра. На пригородной трассе, тянущейся вдоль Волхова, уже вовсю сновали юркие малогабаритные фургончики, развозя свежий хлеб и продукты по дачным поселкам. Автобусы на остановках забирали ежившихся от мороза людей, дорожные фонари гасли один за другим.
— Эх, по темноте лучше было бы, — вздохнул Москит, озвучив тревогу Никиты. — Ладно, такой оравой подъедем. А если придется силой брать? Сколько там охраны?
— Не больше двух-трех, — рассеянно проговорил волхв. — Он хоть и важная птица, но не настолько, чтобы набивать полный дом телохранителями. Не переживай, усыплю всех, спокойно проникнем внутрь, побеседуем.
Москит только вздохнул и покосился на экран навигатора, куда была загружена карта Новой Ладоги. Ориентируясь по проложенному маршруту к дому Гольца, который проживал неподалеку от Петровского, как его еще называли — Староладожского — канала в районе шлюзов. Район был малозаселенным, что облегчало скрытность задачи; но проживали в нем, как гласила справка, выведенная поверх карты, весьма важные дворянские семьи города. И большая часть из них, вероятнее всего, лояльна Шереметевым или Волынским. Их кланы крепко держат все побережье Ладоги.
Промелькнул слева заснеженный городской парк, и Москит свернул в широкий проулок, ведущий к каналу. Машина с бойцами Дениса Мещерина, шедшей теперь в арьергарде как привязанная, уверенно держалась в тридцати-сорока метрах.
— Готовимся, — бросил через плечо Никита, и в салоне оживленно зашевелились, заговорили.
Адрес Гольца и его фотографию Хованский сбросил еще в тот момент, когда Никита со своим отрядом выезжал из Петербурга. Теперь, сверившись с номерной табличкой, волхв с тягучим ощущением беды смотрел на забор из металлопрофиля, тянувшийся метров на пятьдесят. Ворота плотно закрыты, калитка в заборе из массивного железного полотна тоже без единого зазора. Малый герб Шереметевых на кирпичном столбе предупреждал о том, что хозяин дома находится под защитой серьезного рода.
Дорожка из дикого камня, ведущая к калитке, чисто выметена, и никак не узнаешь, есть ли в доме кто. Замершие неподалеку две черные машины, несомненно, уже привлекли внимание рано вставших соседей. Правда, их тут немного. Участки довольно обширные, дома расположены друг от друга на приличном расстоянии. Метров сто-сто пятьдесят. Уже неплохо.
— Слон, Актив! — приказал Никита. — Прошвырнитесь, «понюхайте» ситуацию.
Его телохранитель и второй боец, не уступающий Слону в размерах, выбрались на улицу и беспечным шагом подошли к калитке. Актив нажал на ручку, опустил ее вниз, постоял в задумчивости, что-то бросил Слону, а сам спокойно вернулся к машине, и в приспущенное окно сказал:
— Дверь открыта. Заходить не стали. Что будем делать?
— В гости пойдем, — Никита вышел из машины, закончив обрабатывать данные, поступившие ему от «амеб-разведчиц». — Во дворе никого нет, я уже проверил. В доме трое. Москит, Багет, Чайник остаются на улице, контролируют улицу. Денис, пока не светитесь, сидите в машине до моего распоряжения!
Упорно отбрасывая мысли о предупреждении дочери, чтобы он не входил в дом, Никита переломил себя. Хочешь — не хочешь, а придется. Иначе как с Гольцем разговаривать? Можно, конечно, приказать бойцам выволочь этого гада на улицу, а вдруг предсказание имеет иной смысл, и дом здесь не при чем? Конечно, есть надежда на «бриз», что он спасет в форс-мажорной ситуации. Но бывают моменты, когда требуется более серьезная защита на уровне Иерарха. Поэтому нужно идти, как бы не царапали сердце слова дочери. Она еще маленькая, могла ошибиться в каких-то деталях, неправильно оценила ситуацию.
И кстати, нужно с детьми прогуляться по Источнику.