— Нет, нет, морда была короткой как у волка! И широкий череп.
— Здесь ещё чёрную линию на спине, и живот был светлым.
— Хвост длиннее и тоньше, чем у волка и загнут вверх. На конце он был белый. И зверь передвигался как кошка.
— Ну вот, он как бы напоминал волка, но я клянусь вам, месье, это был не волк.
Томас почувствовал запах чадящих факелов ещё до того, как въехал во двор. Очевидно, возвратилась команда охотников и, кажется, удача достойна праздника. Столы были вынесены. Жаркое из кабана дымилось на больших оловянных тарелках, егеря и охотники с чарками в руках стояли у огня. И на телегах лежали окоченевшие тела, серые и тёмно-рыжие, с густым мехом. Адриен и несколько других людей тащили первых волков. Томас спрыгнул с лошади, сунул поводья в руку первому попавшемуся конюху и направился к ним.
Затаив дыхание, юноша подбежал к Адриену.
— Поймали зверя?
Батрак выпрямился и с ухмылкой присвистнул.
— Кто тебя так поколотил? По крайней мере, речь шла о женщине?
— Не испытывай меня, как прошла охота?
Адриен невозмутимо укладывал на ходу следующее животное.
— Никакой бестии, но многие из них там. Живо помоги мне!
Томас подошёл к телеге и взял волка за передние лапы. Вместе они тяжело опустили животное на землю. Адриен благодарно ему кивнул и продолжил выгрузку. Через несколько минут все волки лежали на земле в ряд. Слуги уже сооружали деревянные каркасы, чтобы позднее развесить на них шкуры.
Батрак вытер руки о свои брюки.
— Хорошая работа, да? Собаки выследили большую стаю.
Томас осмотрел туши. Там были животные, которые действительно не походили на зверя с его рисунков. Сейчас, когда он точно рассмотрел волков, они вызывали у него досаду. Это были великолепные особи; зарево костров блестело в их потухших, жёлтых глазах, белоснежно светились безупречные клыки.
— Вы выдели бестию хотя бы вдалеке?
Адриен сплюнул и покачал головой.
— Нет, по крайней мере, пока я был на охоте. И твой месье Антуан с господами д'Энневаль вцепились друг другу в волосы. Если ты меня спросишь, то эти высокомерные норманны не будут долго в команде, — он подмигнул служанке, которая подошла с кувшином вина. — Что, Thomé (прим.пер.: Том), выпьем?
Это вино не было соком, Томас почувствовал, как оно сразу ударило в голову. Несмотря на приятную тяжесть, которая распространилась по его телу, юноше стало неспокойно. Изабелла. Снова и снова он повторял в мыслях её имя. И сейчас оно гулко раздавалось в его груди как призыв глубокой, тёмной тайны, которая, даже на несколько секунд вытеснила бестию.
— Скажи, ты знаешь Изабеллу д’Апхер? — спросил юноша едва слышно.
— Не знаю, о ком ты говоришь.
— Не рассказывай мне сказки, Адриен. О сестре графа! Почему здесь никто из слуг не говорит о ней?
Адриен сощурил глаза и осмотрелся, как будто бы хотел удостовериться, что никто не подслушивает.
— Граф этого не любит.
— Почему, что с ней?
— Странная история, — шепнул ему Адриен. — Несколько недель назад она была в гостях у мадам де Морангьез. Я только знаю, что недалеко от замка девушка упала с лошади. С тех пор её больше никто не видел, — он ещё ближе склонился к Томасу, — предполагается, что Изабелла путешествовала, но некоторые говорят, что графиня была в монастыре, потому что при падении была ранена и ужасно обезображена. И другие говорят, что якобы она сошла с ума. Но ты знаешь всё это не от меня, ясно?
Перед Томасом возникла новая картина: Изабелла д’Апхер – буйно помешанная сумасшедшая, которая была в течение дня закована в кандалы в своей постели, пока мадам де Морангьез и аббе непрерывно читали ей святые молитвы. Но это видение вообще никак не подходило к хрупкой, запуганной девушке в его руках.
Во дворе звучали крики и грубый смех. Томас осмотрелся и увидел Эрика де Морангьеза со своим отцом. Граф д’Апхер стоял рядом с ними.
— Buvons à nos femmes, à nos chevaux et à ceux qui les montent, vive la cavalerie! (прим.пер.: Выпьем за наших жён, лошадей и тех, кто в пути! Да здравствует кавалерия!) — сказал де Морангьез. — Мы пьём за наших женщин и наших лошадей – и их всадников. Да здравствует кавалерия!
Д’Апхер с трудом выдавил вежливую улыбку за этот грубый тост, потом направился к волкам.
Адриен опустошил свой бокал в один глоток.
— Ещё по одной, Томе?
Томас покачал головой.
— В следующий раз, Адриен.
Маркиз д’Апхер поражённо поднял брови, когда увидел повреждённый глаз Томаса.
— Ох, по крайней мере, вы нашли свою трёхцветную фиалку! Я надеюсь, ваша экскурсия была также успешной и в остальном?
— Абсолютно. Спасибо за лошадь!
— Что с вами произошло?
— Только недоразумение. Местные жители здесь довольно непосредственные…
— Я должен был вас предупредить. Но не воспринимайте их дурно, люди в этих провинциях с дикой кровью. Вы знаете, что они потомки Арвернов? (прим.пер.: кельтское племя в современном французском регионе Овернь) Это было гальско-кельтское племя воинов, в здешних краях они назывались Габалы. Когда-то их вождь Ферцингеторикс возглавил большое восстание галлов против Юлия Цезаря.
«Да, действительно варвары», — подумал Томас. — «К тому же я, в самом деле, растянулся возле Пьера, что совершенно не так уж и неправильно».
— И? — граф жестом обвёл всех волков. — Что говорит зоолог?
Это было самым лёгким заданием за день.
— Обычные серые волки, которые находятся также в Испании и Италии, некоторые из них немного больше, чем средняя величина этого вида. И как я вижу, ни одно из животных не носит шрамы старых огнестрельных ранений. Это также говорит против бестии.
— Ну, это станет первым показателем, когда мы будем исследовать их желудки на человеческие останки. И большой серый волк убежал от нас, но всё-таки мы его подстрелили.
Д’Апхер сделал глубокий глоток и медленно обошёл ряд животных, рассматривая каждого отдельно. Томас следовал за ним. При этом он украдкой разглядывал профиль графа и пытался представить, как именно выглядит Изабелла. «Или выглядела перед происшествием?» В зареве костров возникла картина нежной женщины с каштановыми волосами, тонким лисьим лицом и светлой кожей, невысокой, прекрасной и очень отчаявшейся. «Только что с ней случилось? И почему брат не замечает её печаль?»
Д’Апхер внезапно остановился и склонился над волчицей. В этот раз тень тоже так быстро упала на его лицо, что Томасу показалось, будто он видит перед собой совсем другого мужчину. Носком сапога граф приподнял переднюю лапу волчицы. Юноша заметил, что левая лапа отсутствовала.
— Вы понимаете, что это значит? Любовные чары! Один из слуг только что отрезал лапу, пока никто не видел. Мазь из костного мозга левой лапы заставляет женщину сгорать от любви. Против температуры крестьяне едят хорошо засоленный глаз волка. И если у детей болят зубы, они получают погремушку, в которую вставлен клык.
— Вы хорошо ориентируетесь в народных поверьях и обычаях.
Казалось, это был не тот комплимент, который граф охотно бы услышал.
— Если я что-то и выучил у своего отца, то только одно: я могу только оценить привычки и образ мыслей, которые знаю. Они исследуют флору и фауну, я изучаю моих крестьян и арендаторов, чтобы быть лучшим господином.
— Конечно. Тогда вы тоже говорите на этом крестьянском языке – окзитанском?
— Этой речи язычников? Совершенно определенно нет!
В его взгляде было что-то, что художник не знал, как объяснить. Может быть искра гнева, вызванная воспоминанием.
— Не поймите меня неправильно, Томас. Я ценю людей из этой местности. Но они как вулканы, снаружи кажутся неподвижными, но внутри бурлит горячая кровь. И их подсознательная склонность к языческим богам – это настоящая проблема.
— Я был сегодня в гостях у крестьян и познакомился только с благочестивым домом.