Синдик сделал знак обоим мужчинам, и они неохотно отошли на несколько шагов назад.
— Я не мог прийти раньше, — шепнул тот Томасу. — И это всё ещё не укладывается в голове. Какого чёрта вы только поехали верхом, и что заставило вас украсть пистолет?
— Я ничего не украл, клянусь в этом!
— Как тогда оружие попало в вашу квартиру?
Томас колебался.
— Я не могу говорить об этом, но его передали мне по доброй воле, как предмет искусства во временное пользование. И я бы вернул его обратно тем вечером.
Лафонт согласно качал головой.
— Я, и в самом деле, не знаю, каких духов вы вызвали в этот раз, но для вас всё не выглядит хорошо. Маркиз больше чем в ярости, он неистовствует. И даже справлялся о вас в Версале. И я надеюсь на вас, что он не найдёт ничего, что будет говорить против вас в суде.
Томас сглотнул.
— Но вы всё же мне верите, не так ли?
Лафонт вздохнул.
— Скажем так: я буду делать то, что могу. Но это не много.
Большего Томас и не ожидал, но, по меньшей мере, это был проблеск надежды остаться не совсем одному.
— Есть ли... какие-нибудь новости? — робко спросил юноша. — Дела... у мадемуазель д’Апхер идут хорошо?
— Почему они должны идти нехорошо? Она в Бескве, насколько я знаю.
Даже если это ничего не означало, Томасу было легче. «Значит, он всё же относится к ней как к своей сестре».
— Но вы правы, новости есть, — Лафонт отошёл дальше. — Поэтому я здесь.
Томас должен был терпеть то, что ему надели железные наручники как преступнику. Цепь, которая соединяла колодки, при каждом шаге ударяла его по ногам. Путь проходил через несколько лестниц далеко вниз, в подвальное помещение без окон. Факельная сажа разрисовала потолок чёрными пятнами, как предвестниками несчастья. Отдельные стул и стол стояли в середине помещения.
Немного позже вошёл маркиз д’Апхер, и следом за ним несколько вельмож. Томас не решался смотреть на графа. Очевидно, тот также переживал скверные недели. Граф похудел, и у него были тёмные круги под глазами. Он не поздоровался с Томасом, но посмотрел на него сердито, и затем повернулся к двери.
Шаги и лязг цепей приближались. Второго заключённого ввели внутрь и протащили перед Томасом.
— Подними голову и посмотри на него! — приказал пленнику Этьен Лафонт.
Когда тот не повиновался, один из охранников схватил мужчину за волосы и дёрнул его голову вверх.
На мгновение Томас забыл собственные беды. «Они нашли его!»
Каухемар поджал губы и смотрел на Томаса чёрными, глубоко посаженными глазами. Он до сих пор всё ещё пах лесом и дикой природой. На его лице не было сажи, волосы свисали спутанными прядями. Теперь можно было видеть, что они действительно были обработаны известковой водой. Томас видел перед собой не демона, а только худого, пожилого мужчину. Тот сразу, кажется, узнал художника, и зло на него осклабился.
Томас поёжился. На одно призрачное мгновение он представил себе, что убитые из его прошлых ночей собрались позади Каухемара, чтобы увидеть — Маргарита, Катарина, Мартин и всех остальные: «Действительно ли это закончилось?»
— Это мужчина, который обезвреживал капканы? — спросил Лафонт.
Томас кивнул.
— Это Каухемар. Мужчина, которого я преследовал в лесу.
— Точно?
— Да. Без сомнений.
— Хорошо. Тогда подпишите!
Цепь ударила по столу, отчего замерцала свеча, когда Томас принял перо. Это было знакомое грустное чувство – снова держать карандаш. Он суетливо подписал свидетельство, которое составил Этьен Лафонт. Потом юноша повернулся.
— Почему ты это делал? — Каухемар ухмыльнулся. Ненависть исказила его черты, когда он зарычал.
— До сих пор он отказывался говорить, — сухо сказал Лафонт. — Но теперь это изменится.
Томасу пришлось откашляться.
— И вы... нашли животных?
— Вы имеете в виду, убили ли зверя? — спросил Лафонт, скосив взгляд на других мужчин. — Ах, да, это выглядит полностью так. Вчера месье Антуан убил огромного чёрного волка возле монастыре под Шаз. Всё остальное мы ещё осматриваем.
Томас нахмурил брови. Монастырь находится настолько далеко от прежних мест преступления, что это не имеет смысла.
— В Шаз? — недоверчиво спросил он. — Почему зверь там охотился? Оттуда никогда не сообщали ни об одном случае с бестией! Или она снова убила?
— Нет. Но сообщалось, что там рыщет большой волк...
— Прекратите! — приказал Жан-Жозеф д’Апхер. — Мы не обязаны отчитываться перед месье Аувраем.
— Конечно, — синдик поклонился и бросил на Томаса последний взгляд, прежде чем вышел. Охрана вывела Каухемера из камеры. Томасу было слышно громкое шарканье подошв. Он ожидал, что его сейчас выпустят, но по знаку д’Апхера охрана оставила его одного с графом.
Довольно долго маркиз молча пристально смотрел на Томаса.
— Я надеюсь, что у вас было время подумать, — сказал он, наконец. Его голос эхом разносился в пустом помещении.
— Да, и мне жаль.
— Мне тоже, Томас, — холодно сказал граф. — Я доверял вам. Вы понимаете, что в любое время я могу отослать вас на галеры? Они так жаждут попасть в дальние страны. Ну, таким образом, вы могли бы путешествовать по дальним океанам. Вы этого хотите, месье Ауврай?
— Нет.
— Тогда скажите мне правду прямо сейчас: Кто ещё кроме Изабеллы и госпожи Хастель знает о вашем расследовании? Или вы вынюхивали от третьего лица в нашей семейной истории?
Томас яростно качал головой.
— Нет! Я только случайно заметил некоторые несоответствия.
— И почему вы не пришли с этим ко мне? — продолжил д’Апхер
— Это... я не мог этого сделать Я не хотел навредить Изабелле.
— Для вас она всё ещё мадемуазель д’Апхер! — резко осадил его граф. — И как вы объясните это? — он вытащил листок и бросил его на стол. Это было одно из посланий, которое Томас оставлял Изабелле в библиотеке.
Теперь ему стало ещё холоднее, чем уже было. «Граф станет её преследовать».
— Вы не можете ей помочь, месье. Это моя вина. Пожалуйста, не наказывайте Изабеллу тем, что вы отказываетесь от неё.
— Вы обманули меня, Томас!
Томас поднял голову и посмотрел графу в глаза.
— Да, это так, мой господин.
Д’Апхер раздражённо кивнул.
— Не думайте, что я бы пропустил то, к чему вы стремитесь со всей этой историей. Вы знаете, что д’Апхер никогда по-настоящему не соединится с сыном продавца перчаток. Даже если вы попытаетесь подлым образом поставить под сомнение происхождение Изабеллы. Вы хотите её шантажировать?
— Что? Нет! — возмущённо крикнул Томас. — Я хотел уничтожить рисунки. И я никогда не рассказал бы мадемуазель д’Апхер о моих сведениях, если бы она случайно не подслушала. И... — он остановился. — Вы всё ещё называете её д’Апхер?
Граф д’Апхер подошёл к нему ближе.
— А вы как думаете? — спросил он угрожающим голосом. — Я должен сделать посмешищем своего отца после смерти потому, что он не заметил, что любил подкидыша? Нет, она – д’Апхер и навсегда ею останется. Я защищу часть моего отца.
— Но что с Мари?
Теперь по лицу графа скользнула скорбь.
— К сожалению, девушка, которую вы называете Мари, умерла, — утвердительно сказал он. — Я проверил это событие. Её труп осмотрели врачи. Затем они спокойно передали её в Шаз, об этом позаботилась мадам де Морангьез, чтобы девушка нашла своё последнее пристанище в краю своей матери. Она утонула, без сомнений. Я даже не могу винить в этом Хастель, хоть и хочу, — граф вздохнул. — Это была воля Божья.
Тем не менее, Томас до сих пор ощущал симпатию к графу – возможно, более чем когда-либо. Он был справедливый господин, его решения всегда были обдуманы и никогда не сопровождались гневом и местью. Внезапно юноше ещё больше стало стыдно от того, что он так необдуманно потерял с ним дружбу.
Граф покачал головой, как будто потакал своим мыслям.
— Неужели вы всерьёз верите, что я отказался бы от Изабеллы?