- Зачем принимаете к себе ваших врагов?
- Затем же, что и приняли тебя, - ответил монгол. Кто по доброй воле встал под знамя Чингисхана, то не враг.
- Но почему хан позволяет им оставаться сарацинами?
- Почему кагана должно заботить, как молятся его воины? Мы не за веру с ними воюем, мы - не твой народ, а за купцов возмездие вершим. А те купцы тоже мусульмане. Но то были наши купцы, потому что служили Чингисхану. Если бы он не уважал все веры, сартаулы бы не помогли ему победить кара-китаев. К кому бы ты бежал из рабства, глупый человек? Не поднимай шум в лагере! Если что-то не нравится, держи в мыслях, не произноси в словах! Пришлось Жаку терпеть и повиноваться и поднимать в бою упавшее оружие соратника - шаманиста, еретика-несторианина, мусульманина, потому как в противном случае по Великой Ясе грозила смерть.
Еще один момент омрачал новую жизнь нукера Жака: частенько воины подтрунивали над его увечьем. Во время взятия какого-то города привели местных женщин, стали воины разглядывать дрожащих и плачущих полонянок и говорит ему один: Цветноглазый, а ты что не никого не выбрал? Посмотри, какая! Ах, да, забыл... Ты же... И поднялся хохот, заглушивший плачь несчастных девушек. Но все это были мелочи, посравнению с огромной благодарностью Цветноглазого к детям волка и лани, давшим ему свободу.
- Поручаю тебе привести эту женщину ко мне, когда мы возьмем Илал, - говорил сын хана, глядя на изображение красавицы, сделанное Жаком.
- Господин, зачем вам она? У принцессы дурной нрав, она виновна в смерти своего мужа! - недоумевал Жак.
- Знаешь, какое мое любимое занятие? - улыбался ханский сын. - Укрощать диких лошадей.
Хан-Султан жадно глотала дождевую воду с ладоней, она бежала, ступая ногами в глубокие ручьи и лужи, но ей не было противно от мокрой обуви и одежды, но чувствовала облегчение от возможности глотать капли, падающие с неба, набрать их в ладони и умыть лицо. Она прибежала в пустую башню, забралась по лестнице наверх.
Одна из наложниц, развязавшая язык от страха сказала монгольским воинам, что не все вышли из крепости.
- В чем дело?! - ругался старый нойон на Теркен. Я же приказал ВСЕМ выйти из крепости! Вы не соблюдаете договор?!
- Простите, все вышли, - оправдывалась уставшая, впавшая в уныние старая женщина. Осталась только одна дочь султана, она шла с нами, но от страха, что ее могут отдать на поругание резко побежала. Мы не успели ее остановить. Это она от страха. Наверное, прячется в крепости.
Из окна башни Хан-Султан увидела бегущих нукеров.
- Время пришло, - сказала она. - Прощай жизнь, прощайте, Али.
И, произнеся молитву, она подбежала к окну, закричала, чтобы те ее увидели.
Оглянувшись, двое побежали к башне. Принцесса, вынув саблю из ножен, приготовилось. Сердце бьется все чаще, дыхание становится глубже. В лице забравшегося по лестнице воина, одетого, как монгол в куяк, из-под пластинчатого шлема выглядывали две косы, но лицо не монгола, а хорезмийского изменника. Первые его удары успела отбить саблей.
- Брось оружие, ущербная разумом! - говорил изменник на родном языке.
- Нет, умрешь, неверный! Не успел изменник отбить удар принцессы, и угодил удар на руку, потекла кровь из раны.
-Дура, меня убьешь, договор нарушишь, вырежут весь гарнизон!
- Не пытайся пугать!
- Это правда, женщина, если город не сдается, вырезают всех до единого! Вы сдались, но если убьете кого-то, убьют всех ваших воинов!
И защемило в груди: опять стать виновницей смерти многих людей? Не сейчас. У нее еще есть спрятанный ножик. И она непременно попытается сбежать. А если не получится, то погибнет. Но не сейчас. Не настал еще ТОТ ЧАС.
- Что стоишь! Брось саблю!
Она медленно положила саблю на пол, словно попрощалась с близкой подругой.
В лагере Теркен увидела, как воины на конях ведут ее внучку, в промокшей, грязной одежде, она побежала к ней и закричала:
- Хан-Султан! Это она!
Ее привели к сестрам и бабушке. Старая султанша первый раз в жизни обняла внучку и первый раз заплакала.
- Что ты натворила, глупая? Тебя могли принять за простолюдинку и обесчестить!
- Бабушка, я сражалась, радостным голосом вдруг заговорила принцесса. - Я даже ранила одного.
- Безумная!