- И погибла бы, если бы не стали угрожать, что вырежут гарнизон.
Через некоторое время один монгол повел Теркен к военачальнику. Женщины с тревогой ожидали, что будет дальше. Когда ее привели обратно, она велела Хан-Султан отойти в сторону и сказала тихо:
- Хан-Султан, не противься судьбе. Тебя повезут к старшему сыну Чингисхана. Не брыкайся и не перечь ему. Меня, вольную степнячку, тоже когда-то отец против воли отправили в гарем к твоему деду. Я смогла вызвать его любовь и была повелительницей женщин мира. Ты тоже можешь. Я подскажу, как понравиться мужчине.
-Нет, - заплакала Хан-Султан, упав на колени и взяв султаншу за руку. - Ушам своим не верю, вы мне это говорите! Быть с неверным?! Никогда! Харам! Лучше пусть убьют!
- От нашей воли больше ничего не зависит. Только зависит, станешь ты снова царицей или рабыней...
- Бабушка, у меня есть любимый человек. Не важно, жив он или убит, ко мне не притронется другой мужчина
- Забудь о нем. Думаешь, я никого не любила до того, как меня отдали Текешу? Вереницы невольников шли пешими, охраняемые нукерами на конях и подгоняемые стражниками с палками. Проходили разрушенные города. Страшная картина предстала перед глазами Хан-Султан: сожженные дома, трупы жителей, лежащие на улицах. Проходили в каком-то городке, который сдался и остался цел. Местные зеваки стали толпой и кричали:
- Смотрите, Теркен ведут! Вот она! Вы такие же дикари, как и они! Это вы, проклятые погубили нас! Вы их навлекли беду на Хорезм, грызлись между собой, когда пришли враги! Вышли из юрты, туда и возвращайтесь!
И полетели камни из толпы в группу полонянок.
Нукеры стали ругаться по-монгольски и разгонять толпу. Хан-Султан была в ужасе от такой ненависти людей и жестокости к ее семье, и так лишенной всего: власти, дома, свободы. И вспомнила она, как сидела во дворце, когда по приказу ее отца расправлялись в самаркандцами, молчала и не желала знать о резне, не видеть кровь, трупы И теперь вместо звуков арфы и голосов певиц во дворце - ржание маленьких монгольских лошадей и горловое пение нукеров, вместо запаха благовоний и цветов в саду - запах гари и трупов. Где сейчас ее любимый? Думала она, сжимая в руке письмо, что написала в Илале. Погиб смертью мученика. По-другому и быть не может...
Затем пленниц повели в разные стороны. Саму Теркен - в ставку Чингисхана.
Хан-Султан и воинам, ее сторожившим, предстояла дорога в ее родной Гургандж, захваченный ныне монголами. С ней взяли и одну из служанок - Айше. Там находился старший сын хана, наложницей которого она должна была стать. Надо бы успеть бежать до того, как они прибудут в Гургандж.
Досаднее всего, что ее сторожил рыжий евнух, служивший во дворце султана, и теперь он отдает ей приказы, как рабыне.
Воины решили сделать передышку у маленькой речки, остановили коней, слезли с них и принялись есть. "Самое время" - подумала Хан-Султан и подошла к одному стоявшему чуть дальше от сидевших за трапезой монголов тюркскому изменнику, сняла серьгу, чудом незамеченную нукерами, и сказала полушепотом:
- Смотри, ты на нее многое можешь купить, если поможешь
- Нет-нет, - трусливо качал головой воин. Пока слушал ее, на вытащила из-под одежды тот самый нож, воткнула ему в ногу и мигом вытащила его саблю. Он закричал от боли и другие оглянулись.
- Не убивать! - приказал Жак. - Она нужна живая!
Она бежала вдоль реки, пока не почувствовала, как что-то надавило ей на шею и потянуло на землю. Это один из нукеров забросил аркан. Второй воин слез с коня и преподнес саблю к ее шее.
- Не убивайте ее! - подбежав, бросилась на колени Айше.
- Встань, не смей! - приказала хан-Султан.
- Режь, что медлишь?
Нукер обратился к Цветноглазому:
- Разрешите ее убить. Она ранила нашего воина.
- Мы не можем с ней делать, что хотим, она наложница Джучи! Он пусть решает ее судьбу. Жак замахнулся на нее плеткой, грозясь ударить, и засмеялся.
- Хотите, вы, госпожа Хан-Султан, или но вы больше не принцесса, а рабыня.
- А ты как был жалким евнухом-латинянином, так им и остался. Только хозяева поменялись.
- Пошла!
По улицам города всадники вели принцессу на аркане. Она шла, спотыкаясь и снова вставая. Оглядываясь вокруг, Хан-Султан не узнавала родной город Вместо медресе, дворцов, садов - развалины, пепел от пожара и разрубленные тела жителей.Позже она узнает, что убиты были не все: ремесленники уведены в плен. Если бы Теркен не заставила оставить город и осталась бы сама с визирем? Может эти люди были бы сейчас живы? А если бы Теркен не настроила отца против брата? Сколько городов были целы? Сколько жизней мусульман бы сохранили? Нет, она непременно убьет того сына хана. Найдет способ. Нет больше беспокойства о судьбе Теркен, страшно только за сестер, отданных другим сыновьям кагана, нойонам и хорезмийским изменникам. И тревога за отца и брата. Позже она узнает, что родственники Теркен прогнали Джелал-ад-Дина из города.
Полонянку привели в бывший дворец ее отца, где любил бывать сын хана. Перед газами предстал не страшный варвар в лохмотьях, как она его представляла, а мужчина довольно приятной внешности: высокий, стройный с бледным лицом и мелкой бородкой, хоть и не молодой (38 лет), но выглядел моложе своего возраста. Длинные черные волосы были заплетены в две косы, как у всех монголов, а во взгляде чувствовались какая-то сила и мужество. Он подошел близко, осторожно взял ее сильной рукой за подбородок и стал разглядывать лицо большеглазой полонянки, глядевшей на него с ненавистью. В ее взгляде полыхал огонь вражды, что, казалось, ни будь связанной, тут же напала бы. Думала она, что вот он, разрушитель Гурганджа, которого надо убить, но взгляда от его глаз оторвать не могла, что-то было в них демоническое...