- Вы для чего меня пригласили? - оборвал его мысли Чагатай. - Чтобы показать, как вы превратились в сартаульского шаха? Я не удивлен, помня, как вы не хотели уничтожать этот город и уговаривали их сдаться? Может вы еще и их веру примете, если вам все сартское роднее нашего? - говорил брат с ухмылкой.
- Не начинайте снова! - уговаривал братьев Угедей. Но их перепалку уже было не остановить.
- Не тебе, Чагатай, этот город отдан во владения, не тебе здесь править и восстанавливать все разрушенное по твоей воле! Ааа, как я не догадался, засмеялся Джучи. - Тебе это и надо было!
- Не знаю, что вы себе там придумали, мне незачем вам вредить. Кочевнику не нужны каменные стены, тесные кварталы, ему нужны только конь, сабля, лук и степные простор!
Джучи встал, подойдя к брату, глянул ему в глаза: - Может врезать, как в прошлый раз?
Остановитесь! Это приказ! - встал Чагатай между ними. Чагатай, возвращайся в свой лагерь!
Хан-Султан, не зная монгольского языка, не могла понять, о чем они так горячо спорят, но понимала одно: нет между сыновьями кагана согласия, значит, не так они и всесильны.
Вскоре братья отправились каждый в свои владения. "Все области и улус, находившиеся в пределах реки Иртыш и Алтайских гор, летние и зимние кочевья тех окрестностей Чингисхан пожаловал в управление Джучи и издал беспрекословный указ, чтобы Джучи завоевал и включал в свои владения области Дашт-и-Кипчак и находящиеся в тех краях государства"
Джучи и его воины отправились во владения на Иртыше, а с ними и хорезмийские пленники.
Ту пищу, что давали наложницам, Хан-Султан не могла есть. Голодом пленников не морили, давали мясо, но такое мясо запрещено есть мусульманам. Если у мусульман режут горло скота, сливая кровь и произнося молитву, и только такое мясо можно употреблять, то у монголов резали у лопатки, затем засовывали руку внутрь и останавливали сердце, не давая крови испачкать землю. От голода Хан-Султан совсем обессилела, идти могла только с помощью Айше, а впереди еще предстоял долгий путь в Кипчакские степи. - Поешьте, - уговаривала ее та, - Так и умереть с голоду можно. Всевышний видит, что другой еды нет.
- Нет, не стану есть нечистую пищу, харам!
Во время очередной стоянки пленницы пожаловались Джучи, что наложница морит себя голодом, отказываясь есть не халяль, при этом чуть ни падая в голодный обморок. Он приказал привести ее к нему:
- Похоже, ты до сих пор не поняла, кто ты? Я напомню. Галдан! Выпори ее как следует! Монгол богатырского вида связал ей руки и хлестнул плетью по спине. Султан стиснула зубы, пытаясь не кричать, но не получалось. Второй, третий удар. Стой, хватит, поднял ладонь Джучи. Уведи ее. Но не страх он разглядел в мокрых от слез глазах, а все тот же огонь, огонь ненависти.
Айше промывала раны на спине Султан, сидевшей в одних шароварах, прикрывая грудь снятым халатом, когда в шатер зашел Джучи. Обернувшись, она закричала, от стыда стала судорожно прятаться за другими рабынями, которые стали накидывать на нее халат и платок. На несколько секунд, наконец, он смог разглядеть густые черные волосы, которые раньше были прикрыты платком. На белой спине и плечах виднелись красные полоски - следы от плети.
- Ты что визжишь, как будто тебя режут! Оглохнуть можно от твоего визга! - засмеялся Джучи.
- Нашим женщинам нельзя показывать тело и волосы мужчинам, - пояснила Айше. - Только муж может видеть.
- Какой еще муж? - еще сильнее засмеялся он. - Не будет у нее никакого мужа. Она моя наложница. И как ты, Хан-Султан ночи будешь со мной проводить, если даже волосы показывать боишься?
- Что вы хотите? - заговорила, наконец, Султан.
- Узнать хотел, как себя чувствуешь? Поела, наконец? Что будет, если посмотрю на твои волосы? - говорил он, подойдя к ней, взял за край платка и попытался его стянуть. Хан-Султан снова закричала и стукнула его по руке, - А Джучи продолжал смеяться.
- Думаешь, Бог накажет? Он уже тебя наказывает, я - и есть твое наказание! Бог послал нас, чтобы наказать твой народ за грехи.
Когда орда двигалась дальше, Джучи, глядя на шедших пешком пленниц, заметил, что Хан-Султан по-прежнему, опирается руками на Айше. - Так и не поела? - спросил он, подскакав на коне к группе пленниц.
- Глупая женщина! Галдан, съезди в ближнее селение и найди ей хлеб!
Через некоторое время Галдан вернулся с сухими лепешками в мешке.
Войско проходило через маленький городок, не оказавший сопротивление и оставшийся целым. Люди, увидев монголов, побежали прятаться по домам, даже с базарной площади люди стали убегать толпой, только уличные артисты с куклами остались, продолжая свое представление. Хан-Султан вспомнила, как она впервые увидела кукольников, когда ехала в Самарканд к Усману. Монголы из любопытства подошли к артистам и с удивлением наблюдали за действом. Воины из местных стали подробно объяснять Джучи, что это такое. Хан-Султан пробралась через толпу воинов, желая увидеть привет из прошлой жизни, той жизни, когда она была принцессой великой и цветущей державы, когда все близкие были рядом и всегда защищали, а на шумных базарах Гурганджа всегда было много людей. Но что она увидела, присмотревшись к куклам? Не истории о Ходже Насреддине, а кукол, изображающих злобную старуху, ее толстого сына в чалме, дрожащего перед матерью, его избалованную дочь, хныкающую и просящую отца отрубить голову мужу, и их имена: Теркен-хаун, Ала-ад-Дин, Хан-Султан. Хан-Султан в слезах собиралась побежать, но кто-то остановил ее, схватив крепко за руку. Оглянувшись, она увидела своего пленителя.
- Стой. Не показывай, что они тебя задели.