- Это ты на кого намекаешь?! - закричал разгневанный султан. - Кто ты, чтобы проявлять неуважение к матери султана? - И приказал сыну уйти.
Расстроенный Джелал-ад-Дин гулял в саду с сестрой, как в детстве
- Почему отец не отправляет меня в Афганистан? Он ведь передал мне его в управление? Почему не доверяет? Чем его прогневал?
- Не расстраивайтесь брат, успокаивала сестра, обняв его и мило улыбаясь. - Скоро отец поймет, что мой брат - самый умный, самый храбрый.
От взгляда и улыбки Хан-Султан на душе становилось легче. Постепенно Хан-Султан оттаивала от душевных ран, даже стала иногда выезжать из дворца, делала пожертвование мечетям, медресе, больницам, библиотекам. Только по ночам иногда Усман являлся во сне, говорил, что скоро сбудется его проклятие.
- Не моя вина! Не хотела твоей смерти! - кричала она на яву и просыпалась в слезах. А при мысли о вине тяжело становилось дышать и отнимались ноги.
Тем временем, далеко на востоке от Маверранахра, в степях Монголии и Серевном Китае вершилась мировая история, создавалась новая империя. Темучин, названный в 1206 г. на курултае Чингисханом, объединивший монгольские племена, разгромивший монголоязычных найманов и кереитов, в 1215 г. покорил Цзинь, на которую ранее положил глаз хорезмшах, расспрашивавший купцов о богатствах этой земли. Уйгуры стали его добровольными союзниками монгольского кагана. Вступив на землю Кушлу-хана, монголы нашли себе новых союзников в лице местных мусульман, угнетаемых каракитаями. Каган объявил, что по его законам не будет гонений за веру. Вскоре Кушлу бежал, его поймали местные жители и с радостью выдали этого угнетателя монголам, которые отрубили ему голову. Два завоевателя обменивались торговыми караванами и подарками в виде дорогих тканей и камней. Но не могли две империи существовать под одним небом, а тысячи мирных горожан и земледельцев, потомков древних иранских народов, живших в городах Хорезма вскоре хлебнут горя и поплатятся своими жизнями за амбиции двух императоров Азии.
Когда пришло время назначать наследника, перед заседанием дивана султан ходил в покои матери, а Теркен рассказала ему о том,к акой кроткий и почтительный младший сын Узлаг от жены кипчачки, как его ждут военачальники - ее половецкая родня, и как горяч, горд и ненадежен сын туркменки Джалал ад-Дин Манкбурны.
Рано или поздно, где-то должно было вспыхнуть, кто-то должен был создать повод для начала войны. И это произошло. В Чингиз-хан снарядил в Хорезм большой торговый караван во главе с купцами Умаром Ходжой ал-Отрари, ал-Джамалом ал-Мараги, Фахр ад-Дином ад-Дизаки ал-Бухари и Амин ад-Дином ал-Харави. Всего с караваном следовали 450 купцов-мусульман и с ними (по приказу Чингиз-хана) - по два-три человека от каждого племени монголов. В городе Отрар по приказу племянника Теркен Инала, заподозрившего купцов в шпионаже, приказал их убить.
Когда послы и купцы прибыли в город Отрар, тамошним эмиром был некто, по имени Иналчук. Он принадлежал к родственникам Туркан-хатун, матери султана, и стал известен под прозвищем "Гайир-хан". В группе купцов был один индус, который в прошлые дни имел с ним знакомство; Иналчук по принятому [им] обычаю приглашал его к себе, тот же, возгордившись величием своего хана [Чингиз-хана], не проявлял к нему [должного] уважения. Гайир-хан на это сердился, да кроме того он позарился и на их [купцов] добро. Задержав их, он послал посла к султану в Ирак с уведомлением о [караване Чингиз-хана и о] положении [купцов].
Хорезмшах, не послушавшись наставлений Чингиз-хана и не вникнув глубоко, отдал приказ, допускающий пролитие их крови и захват их имущества. Он не понял того, что с разрешением их убийства [букв, крови] и [захвата их] имущества станет запретной жизнь [его собственная и жизнь его подданных]. Гайир-хан, согласно приказу [султана], умертвил их, но [тем самым] он разорил целый мир и обездолил целый народ
Чингисхан потребовал выдать убийцу купцов и направил нового посла Ибн Кафраджем Богра с посланием: "Ты даровал подписанное твоей рукой обещание обеспечить безопасность для купцов и не нападать ни на кого из них, но поступил вероломно и нарушил слово. Вероломство мерзко, а со стороны султана ислама еще более! И если ты утверждаешь, что совершенное Иналом сделано не по твоему велению, то выдай мне Инала, чтобы мы наказали его за преступление и помешали кровопролитию. А в противном случае - война, в которой самые дорогие души станут дешевы и древки копий преломятся". Но он также был обезглавлен. А по обычаям монголов за убийство послов ответить должен был не только правитель, но и весь его народ...
В Гургандж приходили вести, одна печальнее другой, одни за другим пали города. Враги там убивали всех до единого, кроме красивых женщин и ремесленников, взятых в плен. Они разрушали ирригацию, с незапамятных времен построенную трудолюбивыми земледельцами Маверранахра. Эти люди не знали ни страха, ни жалости. В простом народе говорили, что они пришли из Преисподней. Отступая, султан оставил столицу, управление полностью возложил на мать. В 1204 г., когда город осаждало войска правителя таджикской династии Гуридов, она успешно руководила обороной. Дочь половецкого хана, степнячка, выросшая на коне, неплохо разбиралась в военном деле и чувствовала себя в своей тарелке. А уж принимать решения отдавать приказы получалось не хуже любого мужчины! Зря думали наивные персы, что легко будет захватить город, где правит женщина...
Но теперь она уже не молода, пропал тот задор, та непреодолимая тяга к опасности, да и нервы стали подводить. Узнав, что сын бежал на остров в Каспийском море, она долго молчала, не выходя из своих покоев, даже на заседание диван-ал-ард (войскового дивана). К тому же пропал визирь Ала ал-Мулал-Алави. Зачем бежал? Куда бежал? Джин что ли в него вселился? Никто не мог понять. Вскоре о объявился как...Военачальник Чингисхана. Предательство повсюду. Сначала предали купцы, убитые в Отраре, затем стали предавать жители вассальных земель. И теперь сам визирь... Вскоре пропал и евнух, урожденный латинянин Эмин.
В Гургандже теперь все по-другому: нет шума и веселья на базарах, нет на улицах сказителей и бродячих артистов, только звуки азана прерывают тишину. Люди теперь собираются только вокруг проповедников, которые рассказывают о Страшном суде. Даже во дворце тихо: не слышны смех и ругань наложниц и звуков арфы. Город осаждался врагами и ранее, но чтобы приближалась смерть, которая сметала на своем пути всех и вся...