Уже перед самыми холмами, которые тянулись цепочкой с востока на запад, или наоборот, наткнулся я на семейство диких свиней. И получилось даже подстрелить небольшую свинку; та, получив стрелу, завизжала и завертелась на месте, остальные кинулись бежать. Ужин у меня обещал быть с мясом… Прихватив тушу за заднюю ногу, потащил с собой. Выбрав место среди небольшой группы деревьев, для отдыха и ночлега, принялся разделывать трофей. Плотно поужинав и зажарив несколько кусков мяса в дорогу, принялся, как и вчера, пить травяной отвар с медом, небольшой кувшинчик которого тоже был в моем рюкзаке.
Устав сильно за насыщенный день, я долго не мог заснуть, лежал, разглядывая звездное небо, вспоминал детей и Алексию. Сыну уже почти четырнадцать, Софии десять, Патриции семь и самой маленькой, общей любимице Ангелине, только три. Имена подбирали так, чтобы что-то похожее было и в этом мире. Я выдавал их за старинные кентийские имена и даже перевод подбирал, чтобы действительно подходил. Как они там, мои родные, с теплотой думал я, перебирая воспоминания, и не заметил, как уснул.
На следующий день, где-то в обед, я наконец выполз на вершину одного из холмов. Весь обратный склон и дальше на несколько километров был покрыт лесом. Только вот каким-то странным лесом, серым, а не зеленым. По его кромке, на расстоянии метров пятьсот друг от друга, стояли еще какие-то деревянные столбы, словно невидимая ограда; так как стояли они лицом к лесу, то было не разобрать, что на них изображено.
Вся растительность, находившаяся с противоположной стороны холмов, имела разительное отличие друг от друга. Если одна сторона имела насыщенный изумрудный цвет, то другая отливала каким-то серым цветом, словно все растения были покрытый пылью. Оглянувшись назад, я видел порхающих над травой бабочек, мелькающих над деревьями небольших птиц, с другой же стороны ничего такого я пока не заметил. Цепочка холмов тянулась от меня в обе стороны, и конца-края им я не видел, как ни вглядывался, а вот прямо перед собой, почти на горизонте, на грани видимости, я заметил что-то напоминающее населенный пункт. Что это было – не разобрать, но я решил двигаться в этом направлении.
Спустившись почти к самой кромке начинающегося леса, я решил устроить привал, заодно и определить, как это серое окружение будет на меня действовать. По пути взглянул на деревянный столб, фу… ну и рожа! На стороне, обращенной к лесу, была изображена морда какого-то мерзкого чудовища, вызывавшая оторопь и отвращение. До вершины было совсем ничего, метров семьдесят, в случае чего можно быстро ретироваться, если мне не понравятся ощущения.
– Позовите ко мне наследника, – прохрипел тучный, обрюзгший мужчина с заплывшими глазами и обвисшими щеками, с нездоровым цветом лица. Когда-то он был огромным и сильным, наводившим страх на недругов и своих врагов. Но теперь он больше напоминал старую развалину, от былой мощи остались только воспоминания, и подкосило его не время, а пристрастие к серенькой пыльце, которое привили ему монахи новой религии, появившиеся не очень давно. После ее вдыхания отступали прочь неприятности, страхи и любая боль. Но эта пыльца таила в себе не только столь приятные ощущения, после нескольких приемов наступало быстрое привыкание. И человек уже не мыслил своего существования без порции этого порошка. А потом начинал разрушаться организм, и мозг человека начинал жить в своем собственном мире, лишь иногда, на очень короткий срок, возвращаясь в действительность. Поначалу король принимал ее втайне, прячась от всех, но по мере того, как страсть к пыльце захватывала его, перестал обращать внимание на окружающих.
– Ваше величество, принц еще не вернулся с охоты, – проговорил, кланяясь, монах в пурпурном балахоне.
– Хорошо, как только вернется, дайте ему знать, что я желаю его видеть, – задумчиво проговорил монарх. Это действие продолжалось уже второй месяц, после ночного сна король всегда распоряжался позвать принца и всегда получал один и тот же ответ. Потом он вдыхал новую порцию порошка и выпадал в прострацию до следующего утра. К утру он уже не помнил, что вчера также хотел встретиться с сыном и что ему отвечали, что тот не вернулся с охоты.
А наследник пропал, неизвестно, куда он делся, просто однажды его не нашли в принадлежащих ему покоях. Характер у парня был не мед, но что отличало его от отца, принц, как и королева, не принял новую религию. Королевский двор тоже разделился: одни поддержали короля, другие – королеву, а принцу было всего семь лет, и его вообще никто ни о чем не спрашивал. В течение года королева умерла, молодая красивая женщина вот так на ровном месте раз – и умерла. Король погоревал какое-то время, а потом завел себе несколько фавориток. Принц видел, как странно ушла из жизни мать, которую он очень любил. Он помнил ее последние слова, которые она сказала, прежде чем уйти на перерождение.