Госпожа Солона встретила их в праздничном платье и с красиво заплетенными волосами. Она сияла.
— Льюис, дорогой, как же я рада тебя видеть! Заходи, я уже все приготовила. Сольвейн, достань фарфоровые блюдца из сервиза. Начнем с чая? Я еще сделала горячий шоколад.
Льюис поздоровался и втянул носом божественный аромат выпечки. Вишневый пирог! Боже, он не ел нормально уже три недели! Или четыре? Ему ужасно захотелось ощутить теплую, мягкую текстуру пирога и вязкую нежность вишневого варенья.
Сольвейн, однако, взглянул на пирог с недоумением.
— Мам, я же тебе говорил, что Вороны не едят.
— Это ты не ешь, а Льюис, может, будет. Он хорошо ест, а тебя с самого детства приходилось кормить под сказки.
— Дело же не в этом. Мы просто не едим.
— Потому что такая пища нас не насытит, — возразил Льюис, — но кто сказал, что нельзя съесть кусок пирога ради его вкуса?
— Вот именно! Держи, милый.
Сольвейн покачал головой и принялся пить пустой чай. Льюис откусил и прожевал небольшой кусочек пирога.
Блаженство!
Но тут его желудок взбунтовался. Приступ тошноты был до того сильный, что Льюис едва успел добежать до уборной. Рвало его, к счастью, недолго.
— Никак? — тихо спросила госпожа Солона.
Льюис покачал головой. Сольвейн тактично промолчал.
Пирог пришлось убрать.
— Не понимаю, почему поглощать жидкости можно, а пищу — нет? — раздосадовано спросил Льюис. Чай ему уже успел изрядно надоесть. — Это же бессмыслица какая-то. Что за условия у этого проклятья?
— Какие есть, — Сольвейн развел руками.
— Может, горячего шоколада? — робко предложила госпожа Солона.
— Давайте попробуем.
С шоколадом дела пошли лучше. Похоже, любые напитки Вороны могли пить спокойно. Он выпил шоколад, кофе и сок. Проблем с желудком они не вызвали. Льюис повеселел. Ему не придется отказываться от всего вкусного, как больному с язвой желудка.
Госпожа Солона расспрашивала его о жизни в убежище и пересказывала последние городские новости. Сольвейн прочел свое новое стихотворение. Потом они просто общались, и Льюис вдруг понял, насколько нелепой была идея навсегда запереться в убежище. Человеку в добровольном заточении никогда не будет хорошо. Прогулка до дома госпожи Солоны сама по себе повлияла благотворно: он даже не вспомнил о случившемся, проходя через сад. И не думал о том, что он — чудовище, вот уже несколько часов.
Льюис поколебался, но все же нарушил легкую, дружескую атмосферу, чтобы сказать то, что давно собирался:
— Госпожа Солона, простите, что я навлек на ваш дом такую беду. Из-за меня вы пострадали.
Она взглянула на него с непритворным удивлением.
— О чем ты говоришь? Ты вернул в мой дом счастье. Мой драгоценный сын жив и снова со мной. Никто не сделал бы для меня большего.
Она взяла Сольвейна за руку, и тот слегка сжал ее ладонь. Их лица сияли одинаковым мягким светом.
Это сделал он?
Или она сама?
Если так подумать, то Льюис обязан ей жизнью: не вмешайся госпожа Солона, он бы не спасся.
— Спасибо, что вступились за меня перед Принцем Ричардом. Но вы очень сильно рисковали. Как у вас хватило смелости вцепиться вооруженному воину в руку? И спорить с тем, кто уже угрожал вам раньше?
— Человек, загнанный в угол, способен на все.
— Даже на убийство?
Она серьезно посмотрела на него.
— Особенно на убийство. Люди никогда не хотят умирать. Не вини себя, ты защищался. И спас две жизни: свою и Сольвейна.
— Три. Вы забыли про себя.
— Четыре. Господина Рейвена бы тоже убили, — добавил Сольвейн, — с точки зрения арифметики, ты вышел в плюс.
— А с точки зрения морали?
— Тоже. Жертв Принца Ричарда больше не будет.
Льюис молчал, обдумывая их слова. Он действовал правильно? Сольвейн и госпожа Солона считают, что да. Они ничего бы не считали, если бы он не убил Прекрасного Принца. Они живы, и это, несомненно, хорошо. У его чудовищного поступка был правильный результат. Вот оно. Вот с чем он сможет жить, не изводя себя муками совести.
— Спасибо вам обоим.
Они просидели у госпожи Солоны дотемна и ушли, пообещав навещать ее. На улицах было совсем безлюдно. Окна трактиров приветливо светились, но праздно шатающихся горожан не было видно, хотя вечер был теплым и располагал к прогулкам.
— А куда все делись? — спросил Льюис.
— Сидят по домам.
— Почему?
В темноте послышалось хлопанье крыльев. С неба спикировала человеческая фигура и приземлилась перед ними.