Льюис заметил противоречие в ее словах:
− Но Прекрасный Принц говорил, что Вороны — демоны, пожирающие людей изнутри.
− Он так думает. Мой сын не был таким. Он не мог стать монстром! У него светлая, добрая душа! Я говорила всем, что Сольвейн уехал из города, так что друзья не искали его. Но соседи заметили, что я и сама почти перестала выходить и никого к себе не пускала. Они донесли Прекрасному Принцу и Рыцарям. Те были привычны к таким ситуациям. Они ворвались в дом и нашли его. Я пыталась объяснить, что мой сын не опасен, но они не слушали меня! Приговорили Сольвейна, как какого-то преступника, и собирались казнить!
− Собирались? − переспросил Льюис.
− Мы были в кухне. Я схватила коробку молотого перца и швырнула в них, − призналась Солона, − крикнула сыну, чтобы бежал. Ему это удалось: он бросился к черному ходу, а Принц с Рыцарями, отчихавшись, рванули к парадному.
− Они должны были разозлиться на вас.
Она покачала головой.
− Должны были, но все обошлось. Они не вернулись в мой дом. Сольвейна я больше не видела. Наверное, он все же нашел Воронов, и они приняли его к себе. Живет там с ними, пишет стихи… он такие чудесные стихи сочинял, я тебе их как-нибудь прочитаю… мой Сольвейн был таким хорошим мальчиком…
Госпожа Солона закрыла лицо руками и заплакала. Льюис неловко обнял ее. Только теперь он поверил, потому что выдумывать такое его добрая хозяйка не стала бы. А еще он с грустью подумал, что Сольвейн вряд ли куда-то добрался. Поэтому Прекрасному Принцу не было нужды возвращаться.
Кажется, госпожа Солона это тоже понимала.
Глава 2. Посылка для господина Хэрринга
Первый учебный год пролетел незаметно. Никаких неприятностей с Льюисом не случалось, волосы он красил своевременно, с Прекрасным Принцем и Рыцарями больше не сталкивался. История госпожи Солоны позабылась, и опасения Льюиса рассосались сами собой. Подумав, он решил вначале окончить университет, а оставаться или уезжать, разберется позже. Проклятый город все еще не выглядел проклятым. В нем кипела жизнь: люди смеялись, влюблялись и расставались, торговали, спорили в кабаках, учились и работали. Зимой было тепло и солнечно, весной дождливо, но после по городу побежали сотни искрящихся ручейков, через которые даже Льюису хотелось перепрыгивать, как мальчишке. Городская детвора делала это не стесняясь и запускала по ним самодельные кораблики.
Город все еще был волшебным. Льюис не мог не любить его.
В конце года у него возникли проблемы с деньгами. Льюис был уверен, что ему хватит денег на первый год, а летом собирался устроиться на временную службу, после — на вечерние подработки. Но что-то неверно рассчитал, и деньги закончились в конце мая, а экзамены длились не только май, но и июнь. Ему едва хватало на жизнь, а о том, чтобы оплатить жилье, и речи не шло. Окончив первый курс, Льюис немедленно бросился на поиски работы, но образованных людей в городе хватало, и никому не нужен был ни секретарь, ни писец, ни библиотекарь. Пришлось довольствоваться разовыми подработками, за которые платили гроши. К концу июня он смог отложить лишь несколько монет и со стыдом ждал дня расчета с госпожой Солоной.
Однажды он бродил по улицам, читая объявления и ища хоть что-то пристойное, хотя был уже согласен на труд поломойщика, если за него нормально заплатят. Наконец, удача улыбнулась ему:
− Молодой человек, не могли бы вы мне помочь?
Дородный мужчина, явно торговец, заметно волновался.
− У вас что-то случилось?
− Вы местный?
− Почти. Я хорошо знаю город.
− Отлично! Мне нужно кое-что передать. Понимаете, я здесь всего на пару дней, уже уезжаю, но обещал передать посылку некоему Хэллингу или Хэррингу? Дьявол его разберет! В общем, он живет на улице Питфаул, тринадцатый дом. Я посылал слугу, но он его так и не нашел, бестолочь никчемная! Отнесете?
− Конечно, я знаю эту улицу, − кивнул Льюис, − и доставлю посылку за три серебряные монеты.
− Так дорого?! Юноша, это не смешно.
− Тогда идите на почту и наймите человека там.
− Я уже был на почте, свободных гонцов сейчас нет! Мне некогда, я деловой человек! Одна серебряная монета.