Это — его город, он любит его и никуда не уедет. Никто не заставит его это сделать.
Но он все же уехал. Когда ему исполнилось двенадцать, на него напал Ворон. Сильно избил и высосал до полусмерти. Нил три недели приходил в себя и не понимал, что произошло, но взрослые не задавали глупых вопросов: было ясно, что случившееся — месть Рыцарю Рутгеру Янгу за победу Принца Ричарда над Великим Вороном Элдриком. В городе наступило Время Принца, и он обрел мир, но для родителей это стало последней каплей. Как только Нил поправился, они продали дом и уехали к маминой дальней родне в Гринфолл.
Дядя Рутгер не спорил. А вот Нил попытался:
— Я не хочу уезжать. Можно мне остаться с тобой?
— Ты еще слишком мал. Ты должен слушаться родителей.
— Но я не могу! Он велел мне убраться из города и решит, что я испугался его угроз! А я не сбегу, я ему покажу! Чертов Ворон! За что он со мной так?
Нил закусил губу, чтобы не расплакаться. Вся его жизнь была разрушена. Мечты — растоптаны. Теперь дядя Рутгер считал его слабаком, недостойным того чтобы стать Рыцарем.
Большая теплая рука легла ему на макушку. Ласково потрепала по волосам. Дядя Рутгер улыбался, но глаза его потемнели от гнева:
— Снова тот Ворон? Вот же живучая тварь. Никак не сдохнет. Не бойся, Нил, я достану его. Ты вернешься, когда будет безопасно. Если захочешь вернуться.
— Конечно, захочу! Я не трус, я стану Рыцарем!
Дядя Рутгер долго смотрел на него, затем кивнул.
— Тогда слушай меня внимательно и постарайся запомнить. Проклятье Воронов лежит только на нашем городе. Те, кто покидают его, моментально забывают обо всем, что с ним связано: о Воронах, Рыцарях, Принце. Ты тоже забудешь. Поэтому нужна веская причина чтобы уехать и не менее веская, чтобы вернуться. Вороны не могут стать такой причиной, так что найди что-нибудь другое.
— А тебя я тоже забуду?
— Нет. Я буду писать тебе письма. Моего приглашения и твоего желания будет достаточно. Если не передумаешь быть воином и не станешь все-таки гончаром.
Дядя Рутгер подмигнул ему. Нил рассмеялся. Тяжесть на душе немного ослабла.
— Я ничего не забуду, обещаю! И стану самым сильным воином во всем мире!
— Уж постарайся.
Но он забыл. Через несколько месяцев, носясь по улицам Гринфолла, гуляя на его огромных ярмарках и играя с местными ребятами, он потерял желание возвращаться. Да и зачем? В том городе ему было плохо, родители вечно ругались, а Гринфолл был в три раза больше и интереснее. Нет, поначалу он хотел вернуться: навестить любимого дядю, продолжить воинские тренировки, пойти по его стопам. Но возникла проблема. Память Нила исказилась весьма причудливо: он помнил, что хотел стать таким же как дядя, но кем тот был? Стражником? Должно быть так, потому что в своих письмах он часто писал о безопасности города и о том, что защищает его. Что в городе все спокойно: и семь лет спустя, и десять, и даже четырнадцать. Нил любил получать его письма и много писал в ответ: о жизни на новом месте, о том, как верховодит ватагой мальчишек и имеет среди них непререкаемый авторитет, как добился-таки своего и стал учеником известного воина. Теперь родители его полностью поддерживали и гордились им. Наставник Нилу достался хороший: благодаря нему Нил не только овладел умением драться, но и побывал в разных странах, где это умение применял. В отличие от дяди Рутгера, наставник не собирался всю жизнь охранять и без того безопасный город, а стремился туда, где людям требовалась настоящая помощь. Вместе они гоняли ледяных троллей на границах Хайнхельма и разбойничьи банды из деревень, сопровождали инкогнито путешествующих принцесс и освобождали из плена работорговцев похищенных людей. Нил успел поучаствовать в нескольких крупных военных конфликтах и закалиться как клинок. К двадцати шести годам он сам мог брать учеников, стать почетным телохранителем или командиром гвардии в трех королевских семьях, присоединиться к любой группе героев (с некоторыми из которых он осуществлял совместные задания и заслужил среди них хорошую репутацию), но ничего этого ему не хотелось. Он все это уже видел и пробовал. Тем более, Нил не собирался становиться каким-то там стражником в захолустном городишке, чье название прочно забыл. Пусть любимый дядя и призывал его вернуться, напоминая о давнем обещании. Нилу было неловко и немного стыдно, но как объяснить, что ту детскую болтовню не стоило принимать всерьез? Его мечты изменились. Навестить дядю Рутгера, конечно надо было (из-за чего они с родителями тогда вообще поссорились?), но Нил все откладывал, не находя достаточно веской причины, чтобы сделать это. А потом причина появилась.