- Ты как? - нагнулся лейтенант к девушке.
- Ты чо, Ваху убил? - оторопело спросила она.
- И что? - удивился лейтенант. - Нападение на командира Красной армии с оружием в руках - это терроризм. Я просто обязан был уничтожить террориста на месте преступления.
- Ты совсем бахнутый, что ли? - девчонка вскочила. В свете фонарей лейтенант разглядел ее лицо: глаза широкие, как блюдца, губы синие, трясутся, лицо бледное. Хотя шок не помешал ей быстро обыскать мертвого кавказца и достать кое-что у него из карманов.
- Бежим отсюда, пока полицаи не приехали!
- Кто? - не понял Волков.
- Ты откуда свалился? Полицаи, полицаи! Бежим!
Она схватила его за руку и попыталась куда-то потащить, но лейтенант уперся:
- Ну и что? Сдам им тело бандита, оформим все, как полагается и можно домой идти. Еще и благодарность выпишут...
- Для начала тебе по почкам выпишут. А сидеть я не хочу!
- Да за что сидеть? - удивился лейтенант. - Мы же обществу...
- Ну ты и сиди со своим обществом, а я...
Но договорить она не успела. Совсем близко что-то противно закрякало.
- ...ть, менты! Дозвизделись! - в глазах девушки возник такой запредельный ужас, что, когда она побежала, помчался за ней и лейтенант, беспрестанно оглядываясь на лежащий под памятником труп и черную лужу, мирно растекавшуюся чернильным пятном по серому асфальту. Уже светало...
Догнал он ее быстро. Спортсмен, все-таки. Отличник "ГТО", кандидат в мастера спорта по легкой атлетике, первый разряд по футболу...
А вот девчонка бежала плохо. Во-первых, она была в туфлях на высоких каблуках. Во-вторых, дышала как загнанная лошадь. Хорошо, что бежали недолго и недалеко - до огромного черного автомобиля, прикорнувшего почти на тротуаре. Автомобиль приветственно взвизгнул и мигнул огнями, когда беглянка протянула руку в его сторону. Она оббежала машину и, открыв дверь, бешено заорала:
- Прыгай, что стоишь!
Ну, он и прыгнул на место рядом с водительским, где девчонка уже отчаянно нажимала какие-то кнопки.
Оглядеться он не успел, оценив только внутренние размеры машины. А они были таковы, что вполне могли посоперничать с комнатами на Молдаванке. Там последний год без пяти минут командир РККА снимал угол у шумного еврейского семейства Кацманов.
Автомобиль взревел и мощно протаранил тупой мордой теплый московский воздух.
- Ну что, погоняем? - водитель недобро улыбнулась, повернувшись к лейтенанту.
Мимо понеслись дома, улицы, встречные машины, редкие прохожие, фонарные столбы и огни, огни, огни.
- Включи музыку! - крикнула девушка.
- Я не знаю, как! - крикнул он ей в ответ, вцепившись обоими руками в кресло. Скорость была просто фантастическая.
- Ну ты лох! Первый раз, что ли на "Гелене"?
- Ага!
Она потыкала длинным ногтем, и в салоне заорала какая-то восточная музыка.
Девчонка яростно стукнула по кнопкам кулаком. Музыка внезапно заглохла.
- Ненавижу эти аллахакбары! А вот это...
Внезапно джип словно вздрогнул от совершенно другой, но тоже незнакомой музыки. По крайней мере, слова можно было разобрать:
"Нас точит семя орды. Нас гнет ярмо бусурман. Но в наших венах кипит небо славян..."
Музыка была очень странная. Непривычная. Очень непривычная. Но в некоторые моменты Алексею хотелось подпевать:
"И от Чудских берегов, до ледяной Колымы, все это наша земля. Все это - мы!"
- Кто это поет? - спросил Алексей.
Девушка ему не ответила. Ему ответил громкий голос, раздавшийся, как будто со всех сторон:
- Это Наше радио!
И снова понеслась яростная, жесткая музыка. Правда, голос уже был другой и слова тоже, но Алексей размышлял над первой песней.
Хорошая песня, строевая, можно сказать. Правда, политрук не одобрил бы. Слишком много национального, слишком мало пролетарского интернационализма.
Тем временем они свернули, куда-то нырнули, проскочили по одному двору, заставленному странными машинами, к виду которых, впрочем, Алексей уже начал привыкать, потом по такому же двору. Откуда-то сверху ласково веял ветерок. Однако окна в потолке не было. Еще одно малообъяснимое чудо...
Вид улиц постепенно стал меняться. Старинные, еще дореволюционные дома - на величественные, похожие на тот небоскреб, красные и желтые здания. За ними появились убогие и нелепые пятиэтажки, больше похожие на бараки. Те в свою очередь сменились такими же бараками, но более уютными, не такими голыми. Наконец, пошли огромные дома-кварталы, рядом с которыми даже тот самый "Дом на набережной" вспоминался маленьким.