Но неожиданный итог нашим дискуссиям подвел Игорь. В тот раз мы засиделись до рассвета. Вокруг холма просыпалась распуганная нашей вчерашней стрельбой живность. У реки трубили мамонты. Последней обсуждаемой темой была вертолетная атака на тумены Батыя во время битвы в 1238 году на реке Сити.
– Вспомнил тут кое-что. Ассоциативно, – сказал Горыныч, глядя на полоску зари. – Недавно видел, как мой дядька в «Казаков» играет. На самом низком уровне сложности. Набирает огромные отряды – по 120–200 юнитов. Подходит к вражескому городу. И останавливается. Начни он штурм – все было бы кончено за пять минут. А он стоит, выжидает. Ну, противник, понятно, периодически накапливает силенки и атакует. Но его армии их отряды на один зубок. И вот стоит он, стоит, перемалывает живую силу противника. Я не выдержал и говорю ему: «Зачем ты по одному щелкаешь? Атакуй!» А дядька отвечает: «Ну вот люблю я бессмысленное насилие».
– И к чему ты это рассказал? – спросил я.
– А к тому, что все наши проекты – это тоже бессмысленное насилие, – ответил Игорь.
На этом разговор закончился, мы допили чай и разошлись по палаткам. А на следующий день, вернувшись в «Песочницу», Гарик собрал свое оборудование и уехал снимать фильм о Куликовской битве. А мы с Мишкой остались в Москве. Нас терзали смутные желания. Душа требовала немедленных действий.
Глава 7
Буквально на следующий день Мишка Суворов огорошил меня неожиданным предложением. Устроить этакую «экспроприацию экспроприированного». Ни много ни мало Суворов замахнулся на сокровища Алмазного фонда. Не думайте, что он с автоматом на груди и базукой на плече решил броситься на штурм хорошо охраняемого здания. Хотя этот вариант им тоже рассматривался. Покопавшись в Интернете, Мишка узнал, что во время Гражданской войны ценности, упакованные в простые ящики, лежали безо всякой охраны в подвале Большого Кремлевского дворца (не путать с Кремлевским Дворцом съездов). Мало того – про эти ящики все благополучно забыли. По слухам, ценности обнаружили совершенно случайно, во время простого обхода в 1924 году.
Таким случаем было грех не воспользоваться. И Бэдмен стал разрабатывать операцию. Самым простым было бы подогнать нашу «газельку» к заднему входу во дворец, открыть «окно» и спокойно перетаскать ящички в машину. Но в наше время въезд на территорию Кремля был, естественно, запрещен. Вторым вариантом было высадиться в городе, поближе к каким-нибудь воротам, ну, например, у Кутафьей башни. Время выбрать – октябрь 1917 года. Тогда, пользуясь беспорядками во время уличных боев и штурма Кремля революционными солдатами и рабочими, проникнуть в подвалы и вынести, что сможем. Но тут слишком велик риск нарваться на шальную пулю, да и добычи много не возьмешь.
И мы решили произвести вылазку в январе восемнадцатого года. Во-первых, в Москве установилась относительная тишина. Во-вторых, советское правительство еще не переехало из Петрограда, а стало быть, Кремль – не режимный объект. В-третьих, зима в тот год выдалась морозной, и, значит, мало кто из охраны станет бродить по территории по собственной инициативе. А расположение стационарных постов мы быстро вычислили во время нескольких экскурсий по Кремлю с «глазком» на плече. Внимательно просмотрев отснятые материалы, мы с Мишкой разработали детальнейший план.
Для его осуществления нам потребовалось два комплекта полувоенной формы, в которой тогда ходила половина мужского населения страны. Сначала мы хотели идти в солдатских шинелях и папахах. Но от этого обмундирования пришлось отказаться, ведь в длиннополой одежде неудобно бегать. Затем мы прорабатывали вариант «под рабочих» – пальто из низкосортного драпа до колен и заячьи треухи. Но в такой одежде нам бы не хватило солидности, какой мандат ни показывай. Я в шутку предложил закосить под «революционных матросов», но эта публика вряд ли получила в сухопутной Москве широкое распространение. Наконец мы остановились на типе «красный командир» – потертые яловые сапоги, короткие полушубки, разномастные галифе и суконные фуражки с жестяной красной звездочкой, а чтобы не отмерзли уши – башлык. Из оружия открыто повесили офицерские самовзводные «наганы». А под полушубком я подвесил два «АПС», а Мишка «ПМ» и «АКСУ». Да еще и штык-ножи в голенищах сапог.