Невысокая девушка, встав с кресла, приветствовала гостью в полутьме гостиной. Тай присела в реверансе. Доф раздвинул шторы, пустив в комнату солнечный свет, и Тайила с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть при взгляде на сестру молодого человека. Алота умирала. Откуда Тай это знала, она сама не могла сказать: после пребывания на Той Стороне девушка иногда могла уловить тот отпечаток, который накладывает на приглянувшихся ей людей смерть.
До болезни Алота, должно быть, была очень привлекательна: миниатюрная, курносенькая, с ямочками на щеках и выразительными светлыми глазами. Когда она улыбалась, крупные зубы не умаляли, а лишь добавляли очарованья. Но теперь зубки ораты пожелтели, губы спеклись и глаза потонули в коричневых припухлостях.
― Это та самая девушка, дорогой брат? ― спросила Алота тихим голоском. ― Вы необыкновенно милы, ората Ном. Рада, что теперь у меня будет компания. Правда, я сплю большую часть дня, и оживленное общение дается мне с трудом, но с вашим появлением, я уверена, мне станет гораздо лучше.
― Я тоже на это надеюсь, ― с улыбкой сказала Тай, стараясь не показывать, как тяжело ей смотреть на умирающую.
― Доф, покажи гостье комнату, ― обратилась Алота к брату. ― Вы уже распорядились о вещах?
― Да, у меня их не так много, большей частью...
―...книги, ― договорила за нее девушка и мелодично засмеялась. ― Вам не будет скучно в нашем доме, у Дофа хорошая библиотека.
Алота вдруг схватилась за грудь, склонила голову и покачнулась. Адман Лард бросился к сестре с жалобным вскриком.
****
― Она спит, ― успокоила Тайила Дофа, притворив за собой дверь в комнату больной.
Молодой человек сидел на кушетке, нервно сжимая и разжимая пальцы. Только что ушел врач. Алота заснула, напившись отвара. Засыпая, она продолжала улыбаться Тайиле нежной, виноватой улыбкой.
Тай нашла кухню, пустую и холодную, смогла растопить печь и приготовить чай.
― Она ведь вам не сестра, ― сказала Тай, разливая чай в гостиной.
Адман Лард приподнял голову.
― Как вы догадались?
― Видела, как вы на нее смотрите. Да и имена рода у вас разные.
Молодой человек усмехнулся.
― Так заметно? Нет, она мне не сестра, ― Доф помолчал. ― Она невеста моего брата. Хотя теперь уже и не знаю, невеста ли.
Тай сложила руки на коленях, внимательно слушая.
― Мы родом из одного селения. Мать Алоты жила по соседству. В детстве мы всегда играли вместе. Лихорадка унесла наши семьи, но нам повезло. Тогдашний управитель, тоже потерявший всю семью из-за болезни, принял нас под свою опеку. Он дал нам образование. Роф очень умен и надежен. Он стал преемником нашего опекуна на посту управителя. Алоте нашлась работа в Коксеафе, она должна была дослужиться до управляющей лавкой. Я ничем не хотел заниматься, кроме литературы, и брат отпустил меня в столицу. Алота и Роф должны были пожениться в это Равноденствие. В начале зимы я получил письмо от Алоты, в нем она сообщила, что заболела, и что ее уволили из лавки. Я забрал ее сюда, написал брату, но вот уже три четверти сезона от него нет ответа. Я не могу сейчас покинуть Патчал и поехать к нему, но я знаю, что что-то случилось, Роф не мог просто бросить ее, не мог!
― А ты? ― тихо спросила Тай.
― Я? ― Доф откинулся на подушки кушетки, посмотрел в потолок. ― Я всегда и во всем слушался брата. Клянусь, если бы не болезнь Алоты, я никогда бы не осмелился стать для нее кем-то столь...близким. И даже сейчас, если она выздоровеет, и Роф вдруг примчится сюда, получив, наконец, мои письмо, объяснившись, оправдавшись за невнимание, я не стану у них на пути. Я...я...уеду на Восточные Острова, ― молодой человек горько усмехнулся. ― Устроюсь как-нибудь. Люди везде хотят зрелищ.
― А Алота?
― Она относится ко мне, как к младшему братишке. Журит меня, жалеет, хочет, чтобы я женился. Она стесняется своей болезни, ей неудобно жить за мой счет...и она ждет письма...каждый день.
― Ты веришь в бесовское колдовство? ― поколебавшись, спросила Тай.
― Не знаю, ― растерялся Доф. ― Ты о болезни Алоты?
― Да, кто-нибудь мог желать ей зла?
― Право... ― молодой человек задумался. К облегчению Тай он и не думал смеяться над ее предположениями. ― Одна женщина, чародейка, торговавшая на нашей улице оберегами, сказала о ней что-то...такое...такое слово...
― Пленс? Тхуут?
― Да, тхууты! Она так и сказала, обещала, что за два золотых изгонит...этого...тхуута. Я не поверил.
― Правильно сделал. Мы должны обратиться к сагам или толкователям. Здесь есть где-нибудь храм?
― Пятихрамие?
― Да.
― Они почти все закрыты. На окраине, может быть...Но как мы можем знать? Врачи говорят, это упадок сил, пытаются подобрать диету и травы.
― Она умирает. Нечто поглощает ее Дом. Не спрашивай, откуда я это знаю. Но я уже видела людей, подвергшихся воздействию темной магии. Я завтра пройдусь по всем храмам и попробую найти сага или толкователя, способного устранить магическое влияние. А ты должен расспросить Алоту о всех странных случаях, произошедших с ней накануне болезни: необычных знакомствах, стычках и ссорах, зависти или ревности...
Доф помотал головой.
― Как все это странно. Но если ты настаиваешь...Я почему-то безоговорочно верю тебе. Но мне бы хотелось однажды услышать твою истинную историю, Тайила из рода Ном. Держу пари, ты нас еще удивишь.
Тай лукаво улыбнулась.
― Услышишь. Но моя история проста. Ничего для своего театра ты не узнаешь.
****
Дверь в коридор девушка оставила приоткрытой: иногда она слышала, как сиделка почти бесшумно ходит по дому по надобностям больной.
Тайила лежала в прохладной кровати на мягкой, пахнущей лавандой перине и перебирала в памяти события последних дней. Когда боги закрывают один путь, другой путь они всегда оставляют открытым. Тай уже и не вспоминала о своем бегстве из Предгорья, предательстве Дейдры, о потере денег и карт. Беда Алоты заслонила все ее мелкие проблемы. Любовь и преданность адмана Ларда затронули самые глубины ее души. Засыпая, Тай подумала, что просто обязана написать Релане. Ей приснились Кратти, малыш Реланы - крошечный пухленький мальчик, Цори, шагающая через лес в своих сапогах с бусинами.
Цори обернулась на окрик Тай и почему-то оказалась симпатичным юношей с переплетенными по всей голове светлыми косицами. Парень насмешливо посмотрел на девушку (а та растерялась, забыв, что хотела узнать дорогу через чащу), свистнул, и Тай услышала ответный рык из глубины леса. Она испугалась, села в кровати, непонимающе таращась на освещенную луной комнату, потом вспомнила, облегченно вздохнула и легла на другой бок, провалившись в сон уже без сновидений...
Глава 12. Буря
432 год от подписания Хартии (сезон весны)
Мейри.
Мейри приоткрыла глаза. За дверью разговаривали саг Берф и экономка господина Басила, ората Мела. Ората, судя по разговору, жалела 'барышню', умаявшуюся за долгую поездку, а саг уговаривал ее 'лентяйку' (выспавшуюся в дороге в полупустой карете) скорее разбудить и приобщить к работе по дому. Мейри замерла, не смея перевернуться, скрипнуть кроватью и услышать: 'а вот она уже и проснулась, как кстати'.
Мейри всегда знала, что саг Берф из знатной, богатой семьи, что у него есть деньги, дом в столице, в котором сейчас живет его кузен, господин Басил, такой же хрупкий, но крепкий и умный старичок, и что десять лет назад за свое золото саг выкупил ее - восьмилетнюю глупышку, окруженную полчищами теней, - у деда с бабкой.
Нынче они остановились у господина Басила, чиновника королевского двора, заняли комнаты на нижнем этаже (Мейри охотно устроилась бы на втором, в гостевых покоях, но саг отправил ее спать в узкую комнатушку у лестницы, а сам лег в бывшей комнате камердинера кузена). Скромность. 'Я теперь здесь сам гость обременительный, надолго'. Экономия. А вчера, по приезде, между прочим, купил за свое золото для Мейри в лавке готового платья городскую одежду, неброскую, но хорошего качества. Юбки с запАхом (шерстяная, льняная и шелковая), вязаный и с отделкой из черного меха ягненка жакеты до пят, блузы и разные мелочи, вроде муфт, шалей и белья - юная сагиня даже не представляла, сколько всего требовалось надеть на себя в городе, чтобы выглядеть 'приличной барышней'.