― Цумэээиии.
Девица подскочила на месте, как ужаленная. Она обернулась к решетке, силясь разглядеть между зеленых ветвей тронувшего ее человека, и Мейри увидела, как лицо девушки залилось мертвенной бледностью. Рыжеволосая почему-то испугалась так, что, казалось, вот-вот грохнется в обморок. Мейри цыкнула на Борая, чуть приоткрыла наружу кованую створку и выглянула.
― Прости, уважаемая, не хотели тебя напугать, ― обратилась она к девице. ― Ты или отойди подальше или давай к нам. Ничего же за тобой не видно.
Рыжеволосая молча отошла, следя за сагиней расширенными от страха глазами. Мейри оглядела площадь и хотела уже сказать Бораю, чтоб бежал к карете, но в этот миг где-то совсем рядом раздался оглушительный выстрел из пиштали - то ли кто из такшеарцев не выдержал и нажал на курок, то ли командир приказал пугнуть напирающую толпу. Рыжеволосая девица зажала уши ладонями и, пискнув, шмыгнула под арку. Мимо забегали люди - кто-то надрывно кричал и звал на помощь, кто-то несколько раз врезался в решетку. Мейри не выдержала и выругалась вслух. Теперь они оказались почти что в ловушке. Втроем.
Снаружи в крошечное убежище ломиться перестали. Но Борай, радуясь жизни и приятному обществу, продолжал шалить: он, высунув язык от любопытства, пытался потрогать огненные волосы 'гостьи', а та пятилась от него, пока не уперлась спиной в дверь и не задела бронзовый колокольчик. От звона все трое вздрогнули. Рыжеволосая вжала голову в плечи и отошла от двери, Борай бубликом округлил рот...
Потрепанные и взмокшие, вырвавшись из тесных 'объятий' толпы, они отдышались уже почти у стен Храма.
― Простите, ― пробормотала рыжая девица.
Мейри отмахнулась.
Сагиня не стала гадать, что может прийти в голову вышедшему на звон хозяину дома, имевшему в дрожащих руках взведенный арбалет, поэтому схватила девицу за пояс, а Борая за шиворот и выволокла обоих в толпу. Они пробежали за спинами горожан, швырявших в наемников камнями, и выскочили у длинной полуобвалившейся стены, локтей сто в длину, огибавшей площадь перед апсидой Земли.
Такшеарцы наседали на горожан, прикрываясь от камней щитками и размахивая шипастыми дубинками. К наемникам, видно, подошла подмога - их стало намного больше, и их бурые шапочки из сыромятной кожи с острым кончиком мелькали в толпе тут и там. Мейри взбежала на каменистую осыпь и осмотрелась. Небо заволокло тучами. Еще немного, и пойдет дождь. Проходы в боковые улочки были перекрыты где наемниками, где самими горожанами, выстроившимися цепочками и передающими по рукам булыжники и обломки досок. У самого храма такшеарцы, переплетя руки, спинами сдерживали наседающую толпу. Бесовики у входа в левую апсиду поглядывали на дерущихся и переговаривались. Смуглый господин тоже был там. С противоположной стороны площади донеслись выстрелы. Там люди уже не кричали, а выли. Время от времени кто-нибудь окровавленный, стеная, выбегал из толпы, подсаживаясь к стене, где хмурые горожанки рвали на бинты нижние юбки.
Над ухом просвистел камень, и Мейри сбежала вниз. На этот раз убежище для троицы нашлось совсем ненадежное - выступ выбеленной и изъеденной ветрами и дождями стены. Нешуточная битва кипела уже совсем близко. Рыжая девушка за то время, пока сагиня осматривалась, успела поговорить с худощавой торговкой в сером фартуке - та в возбуждении то запрыгивала в толпу дерущихся, пытаясь дотянуться до ближайшего такшеарца суковатой палкой, то отскакивала назад, ругаясь и плюясь.
― Они достали из храма мертвого младенца, ― сообщила рыжеволосая, дрожа то ли от страха, то ли от поднявшегося холодного ветра.
― Что?!
― Бесовики на обозрение всем вынесли тело мертвого мальчика, новорожденного, ― повторила девушка, обхватывая себя руками. ― Они сказали, что ребенок был принесен в жертву. Один горожанин, увидев это, ударил воина мечом и был застрелен. Люди обвинили татуированных в том, что те сами осквернили храм.
Мейри оперлась о камни и откинула голову назад, глядя в небо. Борай придвинулся к ней и сочувственно погладил ее по руке. Несколько тяжелых капель упали ей на лицо. Где-то зарокотал гром.
― Гроза идет, ― глухо заметила сагиня. ― Нам нужно выбираться.
― Только куда? Наемники место вокруг храма расчищают, бьют и женщин, и школяров: народ к храму рвется.
Мейри вытянула шею и поглядела на Пятихрамие, хотела сказать, что после осквернения, хоть воюй за них, хоть нет, стихии уже мертвы, но сполохи энергии над апсидой огня все еще держались, даже, казалось, стали сильнее.
― Как тебя звать?
― Тайила Ном, ората.
― Я - Мей, Мейри Вала...тоже ората. Это - Борай. Нужно действовать всем сообща. Я заметила, что в локтях пятидесяти отсюда в стене есть выступы. Если залезть на стену, то можно по ней добежать до земляного вала, а там уж...
― Опасно, ― возразила Тайила.
― Другого пути нет. Такшеарцы площадь закрыли. Может, просто разгонят к бесам всех, а может, допросят с пристрастием. Хочешь на обед к бесовикам?
― Неееет, ― рыжеволосая ората замотала головой.
Пугаясь, она всякий раз бледнела так, что заметными становились пятнышки веснушек на скулах. Вроде бы не совсем трусиха, но от того, что убогий назвал ее лисой, чуть в обморок не упала. Откуда Борай знает словечки на ээксидере, сагиня догадывалась. С таким-то учителем, бесовиком четырех строк.
― Борая тоже придется взять с собой.
― Он кто? Брат тебе?
― Нет, знакомец. Подружились мы с ним сегодня.
Рыжая недоверчиво покосилась на никчемыша. Потом бросила быстрый взгляд на Мейри и опустила глаза. А что, милая, и такое бывает.
Пока все трое совещались, такшеарцы отвоевали несколько локтей площади и прижимали горожан к самой стене. Пьяненькие школяры и крикливые торговцы в задних рядах выковыривали из нее камни и с улюлюканьем бросали их в наемников, попадая по головам и своим. Мейри шла впереди, выискивая просветы в толпе. Она держала Тайилу за руку, а Борай семенил, ухватившись за пояс новой знакомой. Рыжеволосая все же схлопотала по подбородку каменным осколком, но то была лишь царапина, а вот мальчишку кто-то сильно двинул в нос. Гроза приблизилась, и в промежутках между молнией и громом можно было едва досчитать до пяти. Борай каждый раз, когда гремело, приостанавливался и тянул Тайилу за пояс. Мейри почувствовала, что выпустила ладошку рыжеволосой и обернулась. Молния ударила совсем близко, но с неба сыпалась лишь дождевая пыль. Сагиня потеряла из виду и мальчика, и девушку и двинулась назад вдоль стены, зовя их по именам. Она почти налетела на Тайилу, склонившуюся над никчемышем. У того сильно текла из носа кровь, и он кричал каждый раз, когда била молния. Тайила тормошила его и уговаривала встать, вытирая кровь платком, но тот, схватившись за голову и поскуливая, сидел прямо на земле.
Вокруг стало совсем темно. Молнии разрезали тьму и освещали яростные людские лица. У девушек не хватало сил поднять с земли крупноватого мальчишку (тот поджимал ноги и оседал кулем), а уговоры не помогали.
― Что делать? ― закричала Тайила.
Мейри окинула взглядом толпу и вдруг совсем близко увидела пробиравшихся через нее двух бесовиков. Вспышка дала рассмотреть их татуированные лица, рядом с ними шел тот самый слуга из кареты, которого мальчик называл Орехом - все трое кого-то выглядывали в людской массе. Сагиня была склонна думать, что Борая.
― Бежим, ― закричала Мейри.
Тайила удивилась, кивнула на мальчика, но сагиня выразительно замотала головой. Никчемыш никуда не денется. Что бы там не связывало его с пастырем четырех строк, но обиженным он не выглядел, скорее наоборот. Сагине совсем не хотелось попадаться в лапы бесовиков, а случись тем заметить ее нездоровый интерес к 'ученику' жреца, и вопросов соберется - сорок сороков. И не только вопросов, но и другого интереса. Тайила отпустила Борая и схватилась за протянутую руку. Они добежали до той части стены, которую Мейри приметила с осыпи - часть камней выпала из кладки, образовав 'ступени'.