― Если б я помнил, ― Тормант хмыкнул. ― Развлекался. Я даже не взял с собой кошель, все равно после первой трубки далеко бы я его не унес. Орешек должен был пройтись повсюду позже и оплатить мои долги, я в таких заведениях клиент давний, благонадежный...хм...чем же я расплатился в Бежра-Гамбэ?
― А вы там и не расплачивались? ― безмятежно ответил секретарь. ― Вы должны мне три золотых.
― Значит, вы подоспели вовремя, ― с чувством заметил жрец, с содроганием вспомнив о том, что бывает в бершанском притоне с должниками. ― Моя искренняя вам благодарность. Впредь буду осторожен с 'прогулками'. Теперь удовлетворите мой интерес: зачем я вам понадобился, вам, а не королю, будь он четырежды благословлен Двумя Сторонами?
Тормант откинулся назад и вытер губы накрахмаленной салфеткой. Королевский секретарь не спешил отвечать. Он передернул худенькими плечами в ослепительно белом, расшитом речным жемчугом жилете поверх рубашки с кружевным жабо, холодный рассеянный взгляд его скользнул по пустым кадкам из-под перезимовавших и уже высаженных в сад растений. Тормант подумал, что разговор только начинается (жрец признался себе, что понятия не имел, в какую сторону он будет направлен), а весь обмен любезностями, что предшествовал ему, ― всего лишь светская болтовня.
― Вы счастливый человек, господин Тормант, ― заговорил Агталий после долгого молчания. ― Вы так удачно ушли в загул. Многие полагают, что слишком удачно.
Тормант удивленно шевельнул бровью.
― Пять дней в забытьи, ― задумчиво проговорил королевский секретарь, словно беседуя самим с собой, ― и наверняка, многие видели вас в тех...заведениях, что вы посещали? Но будет ли вера пьяницам и курителям древесной щепы? ― рассуждал секретарь. ― С другой стороны, Я - свидетель того, что вы были абсолютно...не в себе, когда я вас нашел. Но опять же, кто подтвердит, что вы не организовали свое забытье и не обвели всех нас вокруг пальца?
― О чем вы, любезный господин Агталий? ― Тормант потянулся было к кофейнику, но опустил руку, озадаченный поворотом разговора.
― Получается, друг мой, что после того, что произошло в ночь Тан-Дана, я ― единственный надежный свидетель вашей невиновности. Господин Мефей не в счет. Репутация у него в Храме, насколько я знаю, ...хм...не самая лучшая. Перед судом дознавателей, господин Тормант, не к месту сказанное слово... ― Агталий сокрушенно покачал головой.
― Господин Агталий, ― мягко спросил Тормант, шевеля желвакам, ― вы пытаетесь сказать мне что-то, чего я не понимаю.
Он вдруг осознал, что находится в доме человека, политические взгляды и пристрастия которого ему совершенно неизвестны, что королевский секретарь близок к Лоджиру, благоволящему своему лекарю, ныне Высшему Пастырю Храма Смерть Победивших господину Сюблиму. Последние откровения Лоджира свидетельствовали о том, что король охладел к любовнику и хочет 'освежить' свои ощущения. Тормант всегда считал Агталия королевской игрушкой, тенью Ставленника, и не задумывался о том, что беловолосый ажезец может попробовать поиграть в собственные игры за спиной у Стремительного.
― Пять дней в забытьи, ― королевский фаворит сам подхватил кофейник и налили жрецу кофе. ― Вы совсем ничего не помните?
― Господин Агталий, ― Тормант отпил из чашки, ― вы говорите намеками. Я же не балаганная чародейка, чтоб гадать на камнях, саже и кофейной гуще.
― О, ― Агталий всплеснул руками. ― А я вот с удовольствием сыграл бы роль чародейки! Допивайте кофе и дайте-ка мне вашу чашку!
Жрец неохотно отдал фавориту короля крошечную фарфоровую чашечку на пару глотков. Тот опрокинул на блюдце крупянистую гущу и с шутливым вниманием вгляделся в неровную лужицу.
― Что я вижу? Как интересно! Забавную историю рассказала мне ваша чашка, господин Тормант. Желаете послушать?
Тормант не желал. Напряжение его росло. Но Агталий вряд ли прекратил бы игру, даже если бы жрец умолял его сделать это.
― Жила-была семья одного, скажем так, весьма небедного такшеарского купца, ― продолжил королевский секретарь. ― В семье родился замечательный сын, талантливый, умный, прилежный в обучении, - гордость отца и матери. Когда юноше исполнилось восемнадцать, он отправился в Коксеаф и поступил в университет, чтобы в дальнейшем стать ученым мужем и тутором теологии. В столице всех наук, коей часто называют Коксеаф, юноша познакомился с юной красавицей - хозяйкой маленькой эпистолярной лавочки, куда он частенько заходил за разной учебной всячиной. Молодые люди соединились браком по такшеарским обычаям - на этом настоял молодой человек. Ему хотелось, чтобы семейные узы связали их как можно крепче, а по такшеарскому обычаю расторгнуть подобный брак могла только смерть одного из супругов - юноша был очень сильно влюблен, даже бросил все свои ...не очень...пристойные привычки. Через год у пары родилась дочь, милая малышка, очень похожая на отца, а юноша стал замечать - он и раньше подозревал подобное, но тщательно скрывал, - что его привлекали сферы, далекие от божественного и всего того, что преподавали ему почтенные туторы теологии. Тайком от супруги молодой человек стал проводить довольно опасные эксперименты. Однако жена молодого человека, Дарина, так, кажется, ее звали, оказалась очень проницательной женщиной. И чувствительной в отношении...энергий. Между супругами стало нарастать напряжение, и молодой школяр решился: он попытался связать слабеющее взаимное влечение магическим обрядом. Эффект от него, увы, получился обратным. К немалому горю юноши, ората Дарина, не сказав ни слова, бежала от своего супруга, забрав дочь. Юноша понял, что в водовороте любви никогда даже не расспрашивал жену о том, из какой она семьи и кто ее родичи. Молодой человек - забыл упомянуть, что звали его Льонел, - стал искать супругу и дочь. Продолжая совершенствовать свои магические таланты, он почти выследил их до маленького селения, где жили родители Дарины, но вновь потерял, когда супругам Вала пришлось бежать от мортальных дознавателей. Чета Вала хорошо скрывалась. Впрочем, как и Дарина, которая на какое-то время тоже потеряла связь с близкими: маленькая девочка оставалась у пожилых супругов, и женщина искала их по всем Главным Землям и даже колониям. А вы не знали этого, господин Тормант? Рад, что хоть чем-то смог вас удивить... Так вот...шли годы, а вы, мой друг, подобрались совсем близко к жене. Вам осталась пара шагов, и вы уже догадывались, кого вам предстояло встретить и почему поиски затянулись так надолго. Что вы на это скажете, господин Тормант?
Тормант молчал. У него вдруг неприятно запульсировало в груди. Странно, что сердце его иногда болело, оно словно не подчинялось Дару и временами пугало жреца. Тормант действительно раньше искал Дарину, надеясь...он не знал на что надеется: на месть или покаяние? Но последний год и новые цели отвлекли его от поиска жены и дочери, он осознал, что Дарина ему уже не интересна, дочь, если жива, выросла и не знает отца. Светловолосая красавица, загадочная женщина, полная нежности и чувственности, рядом с которой он когда-то потерял голову, стала сагиней. Она каждый раз выскальзывала из его сетей, словно заранее зная, где и когда он расставит ловушки. Игра в догонялки надоела жрецу. У него теперь были другие интересы, и он верил, что и так получит свое, добившись высокой цели. Торманта больше тревожило то, что фаворит короля теперь знает о присвоении им титула господина из рода Эшир. За это его вполне могли повесить на главной площади перед Кальпикой. У жреца теперь не было сомнений в том, что недооценив Агталия, он оказался в ловушке.
― Что вы на это скажете, господин Тормант? ― повторил ажезец.
― Скажу, что при других обстоятельствах прикопал бы вас где-нибудь под дубом, ― помедлив, хрипло заметил Тормант.
Агталий неожиданно залился мелодичным смехом.
― Как же, как же, наслышан, вы в этих делах мастак, ― сказал он без тени недовольства.
Продолжая улыбаться, королевский секретарь то ли с притворным, то ли с естественным простодушием поинтересовался: