– Герольд! Герольд! – позвал он своего друга, остановился и осмотрелся. Пса нигде не было видно. – Герольд, ко мне!
В ответ Евгений Петрович услышал странный звук, смесь рычания с лаем.
– Неужели что-то случилось? – подумал он и по сугробам направился в ту сторону, откуда слышались угрожающие звуки.
По сугробам пробираться было не так-то просто.
Наст проваливался, ноги уходили в снег выше колена, в голенища набивался снег.
«Будь ты неладен! – подумал о своем псе Евгений Петрович. – Из-за тебя придется сапоги сушить».
Пес стоял в небольшой ложбинке, зло рыл лапами снег, который все время осыпался.
– Ну, что ты там нашел? – благодушно спросил Евгений Петрович.
Герольд лишь на секунду поднял лохматую голову, посмотрел на хозяина и жалобно тявкнул. А затем принялся рыть с удвоенной силой. И только сейчас Евгений Петрович разглядел, что из снега торчит нога в ботинке с рифленой подошвой.
– Герольд, ко мне! – испуганно и зло прокричал Евгений Петрович.
А пес не унимался, продолжая разгребать снег и ветки, которыми был забросан труп. Уже открылась вторая нога и бедро, только тогда Кублицкий догадался схватить пса за ошейник и оттащить. Пес же рвался к страшной яме, в которой лежал труп. В том, что это труп, а не пьяный, сомнений не было, голень была обледеневшая и разбухшая.
– Герольд! Герольд, уходим! – пристегнув поводок, потащил пса Кублицкий. – Уходим отсюда!
Пес не слушался, он тянул хозяина к яме.
– Идем, идем же!
Дорога назад показалась очень длинной – с каждым шагом Ярославское шоссе с мчащимися автомобилями не приближалось, а, наоборот, отдалялось. Изнурительная ходьба напомнила Евгению Петровичу бег на месте: бежишь, бежишь, высоко поднимаешь колени, а толку никакого, одна усталость. Ему хотелось кричать, звать на помощь. Но кого позовешь в столь позднее время и в чем, собственно, должна состоять помощь?
На шоссе появилась машина ГАИ. Евгений Петрович отчаянно замахал руками. Автомобиль, проехав метров десять, затормозил, затем сдал назад, замигав синим маячком.
– Что случилось? – опустив боковое стекло, поинтересовался лейтенант.
– Там труп.
– Вы уверены?
– На кладбище труп.
– На кладбище, папаша, трупов хоть отбавляй, – заулыбался лейтенант.
– Да нет, вы меня не поняли, лейтенант, собака разрыла, в снегу лежит…
Лейтенант понял, дело серьезное. В его руках появилась рация.
– Мы, понимаете ли, по другой части специализируемся, – объяснил он Кублицкому. – Вот если бы на дороге лежал труп или у вас машину угнали, то тут ваше обращение по адресу. А трупы на кладбище – это не наш профиль.
– Так что делать? – заглядывая в глаза лейтенанту и сержанту, сидевшему за рулем, спросил Евгений Петрович.
Пес, прижавшись к ноге, рычал.
– А собака ваша? – осведомился лейтенант.
– Моя, моя. Он-то и нашел.
– Сейчас доложим, приедут другие, разберутся. А вы подождите.
– Подождать можно, но что бы приехали…
И лейтенант принялся вызывать по рации седьмого, затем девятого, а затем десятого. И наконец со стороны центра города появился милицейский «уазик», в котором находились лейтенант и два сержанта.
– Ну, чего у вас тут?
– Гуляли мы с псом…
– Да вот, мужчина говорит, что его пес труп откопал.
– Где?
– Возле кладбища, в кустах, в яме.
– Черт бы подрал! – лейтенант понял, что на машине туда не подъедешь, придется тащиться по снегу, а старик мог чего-нибудь да напутать.
Запах же, шедший от Кублицкого, свидетельствовал о том, что тот принял на грудь не меньше стакана водки.
– Покажете. Только пса при себе держите. А может, почудилось? Такое бывает.., крокодильчики, чертики по плечам прыгают.
– Да бросьте вы, – усмехнулся Евгений Петрович, – я ногу видел.
– Одну? Две?
– Две ноги.
– Ну, значит, точно человек. Было бы четыре, значит, лошадь.
– Я поехал, – осклабился гаишник.
Милиционеры двинулась следом за Евгением Петровичем. А тот на ходу пояснял:
– Мы тут с Герольдом каждый день гуляем, я живу на Сержантской улице, на той, что за церковью. Каждый день, представляете, утром, правда, во дворе, а вечером и по выходным сюда ходим. Я же еще работаю, хоть и на пенсии…
– Понятно, понятно, – поддакивали сотрудники правоохранительных органов, двигаясь вслед за Евгением Петровичем, которого буквально тащил за собой огромный пес.
Наконец они добрались до ямы. Лейтенант посветил фонариком.
– Точно труп, – сказал он, обращаясь к своим подчиненным, – вызывайте бригаду, пусть разбираются, что к чему. А вам спасибо. Кстати, документы у вас с собой есть?
– Конечно есть. Пенсионное удостоверение пойдет?
Вот и пропуск в депо есть, – трясущимися руками Евгений Петрович Кублицкий подал документы.
– Я возьму.
– и – Пожалуйста.
Лейтенант посветил фонариком, рассматривая печати и фотографию еще не старого мужчины, мало напоминавшего сегодняшнего Евгения Петровича.
– Ну, что, Евгений Петрович, вы можете идти, – тут же на месте был составлен протокол. – Пока никому ничего не говорите.
Евгений Петрович Кублицкий нехотя двинулся в направлении своего дома. Первый испуг уже прошел, теперь его одолевало любопытство, что да как, что за мужчина лежит в яме, засыпанный ветками и снегом, как давно он лежит, сам замерз, или его убили, сколько времени он уже лежит в снегу? На эти вопросы у Евгения Петровича ответов не было. Ему даже стало обидно, что он и его Герольд вдруг стали никому не нужны. А ведь он-то бегал, старался, машину остановил…
Вернувшись с прогулки, Евгений Петрович загнал пса в ванную и неожиданно для того дважды шампунем тщательно вымыл его всего, а не только лапы, как делал это каждый день после прогулок.
Когда мокрый пес улегся на коврик возле батарея, Евгений Петрович принялся звонить знакомым и рассказывать о том, что с ним и с Герольдом случилось.
Но рассказ получался каким-то куцым и не очень убедительным. Единственное, что запомнил Евгений Петрович четко, так это надпись на подошве рифленого ботинка. Надпись была латинскими буквами: «Трейлер». Это он повторял несколько раз за один рассказ.
Когда же он позвонил дочери, жившей на другом конце Москвы, та зло сказала:
– Папа, ну, ты и додумался, на ночь такие истории рассказывать! Я же теперь не усну.
– А я усну?
– Ты не маленький.
На этом разговор с дочерью закончился. Чувство обиды лишь усилилось, он так и не стал героем дня.
Все, кто узнал о происшествии, отреагировали вяло, никто не вызвался приехать, посудачить, выпить. Так что стресс Евгению Петровичу пришлось снимать в одиночестве. Пить он устроился в комнате, лишь Герольд составил компанию хозяину.
Евгений Петрович обмакнул палец в стакан с водкой и дал псу облизать. Пес поморщился, фыркнул, но приказ хозяина выполнил.
– Пей Герольд, за упокой души. Уж не знаю, кто был этот человек, хороший или плохой, бандит или бизнесмен, а может, и работяга, как твой хозяин, но пусть бог примет его душу.
На следующий день Евгений Петрович вернулся с работы раньше обычного. Он даже не остался выпить с друзьями по работе, хотя те принесли водку. Ведь получка на то и получка, кто же пьет один день? Пьют пока не кончатся деньги, спрятанные от жен.
Он взял пса, надел резиновые сапоги, которые за сутки высохли, и с Герольдом направился по обычному маршруту. Единственное, что говорило о том, что вчера или сегодня здесь были люди, так это множество следов и раскопанная яма, причем, раскопанная основательно.
Евгений Петрович встретил еще одного собачника, в общем-то мужчину мрачного и нелюдимого, с которым он почти никогда не общался, лишь коротко здоровался. Это был хозяин добермана. Герольд с доберманом не дружил. Хозяева не понимали, почему между собаками такая вражда, но и сами неосознанно поддерживали выбор своих собак, копируя их поведение. Если бы псов не брали на поводки, то наверняка они начали бы драку. Так уже раз случилось, при первой встрече, тогда Герольд довольно-таки сильно потрепал добермана, прогнав его с полкилометра по полю. Он мог бы догнать его и раньше, но, наверное, как рассудил Евгений Петрович, сделал это специально, мол, издалека не услышал команду вернуться и увлекся погоней.