– Присаживайся, Илларион, чайник закипел.
– Марат Иванович, хочу просить у тебя прощения.
– Что такое? – сказал мужчина с седой бородкой в старомодных круглых очках с толстыми линзами.
– Тут такое дело… – начал Илларион, – пусть мои книги полежат в подвале еще несколько дней. У меня на квартире небольшой погром.
– Что значит, небольшой погром? Прорвало трубы отопления и залило квартиру?
Это был очень весомый аргумент, это было единственное, чего боялся, причем боялся с паническим ужасом, старый антиквар и букинист Марат Иванович Пигулевский. Его утро начиналось с того, что он спускался в подвал и ласково поглаживал трубы. Все хомуты на трубах, свидетели прошлых аварий, Пигулевский проверял каждый день. Но хомуты в подвале могут быть подтянуты, а вот нерадивые соседи или бизнесмены из офиса, находящегося над антикварной лавкой, могут забыть перекрыть кран, уходя с работы. И тогда вода хлынет в подвал и загубит книги.
«Нет, нет, все что угодно, – думал Пигулевский, – только не вода, только не пожар».
– Нет, Марат Иванович, – сказал Забродов, – слава Богу, трубы я все поменял, поставил латунные. Никогда не потекут, каждый стык проверил, все сделано надежно. У меня несколько другие проблемы.
– Что ж, надо так надо. Лежали книги два года, полежат и еще. Кстати, я обнаружил Брема. Откуда он у тебя, Илларион?
– Брем?
– И старое издание сказок «Тысяча и одна ночь».
– Да, да, на английском.
– Ну, знаете ли, Марат Иванович, эта книга досталась мне от одного школьного учителя. А он получил ее от своего отца, преподавателя московского университета. Тот купил ее то ли в Лондоне, то ли в Копенгагене в букинистической лавке. К сожалению, точно не помню, потому что при этом не присутствовал.
– Там чудные надписи на форзаце.
– Да, я помню.., помню, – сказал Илларион. – Но извините меня, Марат Иванович, мне надо бежать.
– Бежать или ехать? – спросил старик. Пигулевский уже давным-давно считал себя старым человеком и не удивлялся, не обижался, когда кто-то обращался к нему «дедушка». – Ладно, ладно, поезжай, Илларион. Но только позвони, когда приедешь. А то вдруг слягу, и в подвал тебя никто не пустит.
– Да, понимаю, позвоню. И, кстати, можете смотреть, Марат Иванович, все книги в вашем распоряжении. А вот потом я их увезу.
– Жаль, конечно, – сказал Пигулевский. – Я, правда, уже все книги твои просмотрел, там есть такие, особенно старые с готическим шрифтом, просто руки чешутся и слезы на глаза наворачиваются, когда начинаешь листать. Не умеют сейчас издавать.
– Да, не умеют, – кивнул Забродов, покидая антикварную лавку.
Звонок Иллариона Забродова застал полковника ГРУ Андрея Мещерякова в рабочем кабинете.
– Слушай, полковник, – после короткого приветствия сказал Илларион, – у меня к тебе дело.
– Говори, если смогу…
– Конечно сможешь, – тут же остановил полковника Илларион Забродов. – У тебя карандаш и бумага есть под рукой?
– Обязательно, – ответил полковник.
– Тогда запиши. Минут через сорок я тебе перезвоню, возможно, выдерну тебя с работы.
– Нет, не выдернешь, даже не пытайся. Ровно через час я должен быть… – Мещеряков не стал говорить Иллариону, где он должен быть через час, все-таки тот вышел в отставку.
– Пойдешь на аудиенцию получать по шее?
– Что-то вроде того… – недовольно пробурчал полковник Мещеряков.
– Записывай, – Илларион продиктовал номер.
– Ну записал, а что дальше?
– А дальше вот что, Андрей: как можно быстрее надо узнать, кому принадлежит эта машина и где она сейчас может находиться.
– Кому принадлежит, если такой номер, конечно, существует, если он не выдуман, я тебе отвечу через десять минут. А вот, где она находится, этого тебе никто не скажет. Может, она сейчас в Смоленске, а может, и на свалке. Зачем тебе? – тут же спросил Мещеряков.
– Потом, Андрей, расскажу.
– У тебя, Илларион, все дела важные. Вот если бы ты не ушел в отставку, сейчас сам мог бы воспользоваться нашим компьютером.
– Я понимаю. Но знаешь, полковник, мне хорошо, я свободен. Через пятнадцать минут, с твоего позволения, перезвоню.
Пятнадцати минут Иллариону Забродову хватило, чтобы выпить чашку крепкого китайского чая в маленьком уютном кафе на Беговой.
"Вполне возможно, я уже здесь был, – почувствовал Илларион, – но город удивителен. Проходят годы, и на месте гастронома может появиться ресторан, на месте ресторана – маленький видеосалон или зал игральных автоматов. На месте магазина, который сто лет торговал букинистической литературой, вполне может возникнуть мясной магазин. Да, я здесь был. Это гастроном, от которого отделили треть и сделали кафешку. Кажется, здесь торговали рыбой, – Илларион втянул воздух, словно бы запах рыбы должен был остаться. Но пахло лишь молотым кофе. Аромат был терпким, приятным, щекотал ноздри.
Сотовый телефон лежал прямо на столе. Еще пять-шесть лет назад вот так же на столы клали пачки сигарет, а сверху зажигалки, спички. Теперь же сигареты почему-то прячут в карман, а на стол кладут телефоны.
Он набрал номер Мещерякова. Прошло ровно пятнадцать минут.
– Записывай, – сказал полковник ГРУ, даже не поинтересовавшись, кто ему звонит. Раз прошло ровно пятнадцать минут, значит, на связи Илларион Забродов. – Машина с этим номером принадлежит небольшой торгово-посреднической фирме. Фамилия хозяина фирмы Серегин, а водит машину его двоюродный брат, – тут же был назван и адрес, где размещался офис и гараж. – Может, тебе, Илларион, нужен домашний адрес водителя?
– Если надо, найду сам.
– Конечно, тебе всегда достаточно одной ниточки добраться до конца клубка.
– Это так, но не совсем. Иногда надо, чтобы ниточек было несколько. Знаешь, полковник, все куклы в театре марионеток приходят в движение не от одной веревочки, а от нескольких, закрепленных на крестовине.
– Опять ты рассказываешь, Илларион, какую-то чушь, не относящуюся к делу!
– Да, не относящуюся… – Илларион отключил телефон, даже не поблагодарив своего бывшего начальника за раздобытый адрес. – Серегин, – прошептал Забродов, садясь за руль «лэндровера» и отправляясь на улицу Комдива Орлова.
Фирму он нашел сразу. Та же коричневая бутылка «кока-колы», блестящая, с длинным шлейфом пены на вывеске. Дверь была железная, тяжелая, с глазком телекамеры, но она оказалась не запертой. На крыльце курили мужчины, вышедшие из помещения фирмы, располагавшейся на первом этаже жилого дома, даже не накинув пальто.
«Наверное, хозяин не курит, – решил Илларион, – не переносит дыма, вот и выгоняет сотрудников покурить на свежий воздух».
– Мужики, привет, – обратился он к двум мужчинам, – Серегин у себя?
– У себя, куда ж он денется!
– Мужики, мне машина нужна срочно мебель по мелочевке перекинуть. Говорят, у вас фургоны хорошие.
– Кто говорит? – спросил краснолицый мужчина в кепке, сдвинутой на затылок.
Его рубаха была расстегнута на три пуговицы, на шее болтался шарф. Но шарф, как понял Илларион, мужчина носит только для красоты, тепла от него никакого, шелк лишь холодит.
– Знакомый один рассказал, сосед.
– Правда, но берем дорого. Зачем к Серегину ходить, это не его уровня дело. Если бы тебе партию надо было бы перекинуть какого-нибудь товара, то это тогда с ним.
Да и платишь ты, наверное, наличкой, а не безналом?
– Наличкой, – кивнул Забродов, похлопывая себя по карману.
– Лучше зайди во двор, там все фургоны и шофера найдешь.
– Спасибо, мужики, может, с вашей помощью и договорюсь, а то жена совсем достала, когда вещи, мол, перевезешь.