Выбрать главу

– Это он выучил убийц?

Мещеряков мягко взял милицейского полковника за локоть и, глядя ему в глаза, сказал:

– Лучше бы он выучил твоих бойцов, тогда бы мы все не сидели здесь.

На другом конце оцепления вдруг ярко вспыхнул свет.

– Кто зажег? – спросил Забродов.

Мещеряков посмотрел на полковника, тот тут же воспользовался рацией.

– Журналисты, мать их!

Свет погас. Забродов поднялся и мягко сказал:

– Полковник, сходите и договоритесь, чтобы журналисты пока не лезли. Пообещайте, что потом дадите все снять.

– Да их на хрен отсюда сейчас выкинут! – рявкнул полковник.

– А вот этого делать не надо, – все так же мягко продолжал говорить инструктор ГРУ Илларион Забродов, – иначе они могут и вертолет для съемок нанять, а это нам ни к чему.

– Ты уже что-то придумал, Илларион? – безо всякой субординации обратился генерал Глебов к Забродову.

– Почти, – тихо прошептал Илларион. – Громкоговоритель, надеюсь, есть?

– Полковник, есть громкоговоритель? – обратился к полковнику ОМОН генерал Глебов.

– На той стороне, возле машин.

– Хорошо, – кивнул Забродов, – минут через десять он мне понадобится.

И в это время немного приоткрылась гаражная калитка, послышался крик, нервный и злой:

– Эй, не стреляйте, мать вашу…! Ребенку плохо! Я его выпускаю. Но учтите, времени у вас мало.

Из двери вытолкнули ребенка. Мальчик шел, волоча за собой ранец за отстегнувшуюся лямку, он шел спотыкаясь, покачиваясь. Сделав шагов семь, застыл на месте, а затем перегнулся пополам, и его начало рвать.

Илларион двинулся к ребенку. Его даже не успел остановить никто из оцепления, ведь все следили за воротами. Илларион подошел к мальчику, наклонился, поднял ранец и, даже не глядя на гараж, повел его, спрятал за машину.

– Забродов! Капитан Забродов! – послышался крик из гаража. – Вы-то нас знаете, мы шутить не будем.

– Знаю, – крикнул Илларион, – я еще с вами поговорю.

– Не хрен с нами говорить, пусть самолет готовят.

А если самолета не будет, или вы что-нибудь надумаете, мы себя не пожалеем, рванем гараж!

Забродов не отвечал. Дверь гаража закрылась. Понемногу парнишка пришел в себя.

Илларион присел на корточки:

– Тебя как зовут?

– Шура, – ответил мальчик.

Он был хорошо одет, у него были длинные светлые волосы.

– Слушай, Шура, что там в гараже?

Мальчик передернул худыми плечами:

– Все сидят в автобусе, выходить никому не разрешают, только пописать дали, водили в угол по одному.

Гараж они заминировали, – голосом знатока сказал одиннадцатилетний школьник.

– Чем заминировали?

– У них там гранаты и, как говорили, мины.

– Большие круглые?

– Да-да, как торт.

– Противотанковые, – сказал Забродов.

– По моему, противопехотные.

– Может быть, молодец. Какое у них оружие, Шура?

– Два автомата, рожки связанные.

– – А во что они одеты?

– В бронежилеты. Гранаты, патроны я сам видел.

– Бронежилеты, говоришь?

– Да, и целый ящик патронов, ящик такой зеленый…

– Молодец.

– А еще у одного рука завязана белой тряпкой, ранен он.

– У кого? Как зовут, не запомнил?

– Почему не запомнил, Андреем зовут. Он вроде как добрый, а второй – злющий, сумасшедший, крыша точно поехала. Меня от запаха бензина тошнит.

Там бензина две бочки, а они курят – одну за другой.

– Сигарет у них много?

– Не знаю, – сказал ребенок, задумался, – из одной пачки оба курят.

– Значит, до конца ультиматума, точно, пачку докурят, а потом еще больше обозлятся.

– Ваш шофер курил?

– Да. Они и забрали его сигареты.

– Они пьяные? – спросил Илларион, заглядывая в глаза мальчику.

– Немного, но по-моему, больше травой обкуренные.

– Ишь ты, разбираешься!

– Кино смотрю, в Москве живу все-таки, а не где-нибудь.

– А твой отец кто?

– В таможне работает, в аэропорту.

– Понятно. Серьезный, должно быть, мужчина.

– Серьезный, – сказал Шура. – Волнуется.

– Думаю, Шура, твой отец там, за оцеплением. – Забродов вышел из-за машины и стал метрах в двадцати напротив гаражных дверей. – Эй, Андрей, ты меня слышишь?

В гараже царила тишина. Затем скрежетнула дверь, приоткрывшись совсем на немного.

– Слышу, капитан.

– Тебя серьезно ранило?

– Автомат держать могу.

– Это хорошо. А крепко его держишь?

– Крепко, капитан.

– Руки не дрожат?

– Нет, не дрожат. Вы же сами учили, рука бойца не должна дрожать.

– И с кем ты воевать собрался?

– Ни с кем, – крикнул Андрей Сизов, – мы хотим с Витьком отсюда убраться подобру-поздорову, не хотим проливать кровь. Так что вы скажите им, капитан, чтобы они дурака не валяли, а приняли наши условия.

Все-таки две бочки бензина – это серьезно, будет настоящий крематорий, все сгорит, как в плавильной печи.

– Красиво говоришь, Андрей. Может, вам сигарет передать?

– Не надо.

– Тогда я пошел, – абсолютно спокойно, будто просто вел дружескую беседу, сообщил Забродов и не спеша отправился за угол дома, где его поджидали генерал Глебов, милицейский полковник и Андрей Мещеряков.

Расспрашивать о разговоре было бы глупо, все происходило на глазах, каждое слово слышали.

– И что? – только и спросил полковник Мещеряков.

– Погоди, время у нас есть. Главное сбить их с толку, вывести из того состояния, в котором они сейчас пребывают, – Забродов уселся на бампер машины и снизу вверх посмотрел на полковника в бронежилете. – Вы армянин, по-моему?

Тот насторожился. Обычно в приличном обществе о национальностях говорить не принято, тем более в Москве о том, что человек – кавказец.

– Я из Баку.

– Армянин?

– Да.

– Вот это и плохо, – в голосе Забродова не прозвучало ни презрения, ни ненависти, просто констатация факта. Человек – армянин, и это почему-то плохо.

– А то, что они русские – это хорошо? – в сердцах воскликнул милицейский полковник, показывая на гараж, в котором засели два спецназовца, ставшие террористами.

– Тоже плохо. Вот это-то и нехорошо, что судьба свела вас вместе. Мне все равно, кто вы по национальности, я людей по этому принципу не делю, но существуете-то вы в данной ситуации не для меня, а для них. А у этих ребят на лицах кавказской национальности крыша поехала. Они только услышат легкий акцент, рука сама к оружию тянется. Я не прав?

– В общем-то правы, – согласился полковник.

– Вот видите, а вы первым начали с ними через мегафон вести переговоры, и только усугубили ситуацию. Может быть, они уже и сложили бы оружие, ко мне-то отнеслись без всякой злости?

– Но это ничего не изменило ни там, ни здесь.

– Что за ребята эти школьники?

– Вот список, – полковник порылся по объемным карманам и подал распечатку.

Забродов пробежал его глазами. Там были только фамилии, имена и годы рождения.

– И тут не хорошо, – он наморщил лоб, – школа частная, дети богатых родителей. Для людей с неуравновешенной психикой – липшее раздражение. Да и дети привыкли чувствовать себя независимо, их заставить слушаться практически невозможно, только под стволом автомата.

– Стволы у них есть, – напомнил генерал Глебов.

Может быть, все продолжалось бы тихо, но майор привел троих в штатском, ими оказались люди из ФСБ. Ведь слух о террористах и об убийстве двух омоновцев был распространен по всем каналам спецслужб, и тут столкнулись интересы разных ведомств – ГРУ, ОМОНа и ФСБ.

Пока еще не было министров, но уже приехал один заместитель директора ФСБ. Он вел себя нагло, то, что говорят другие, его не интересовало, он привык слушать лишь себя.

– Вот когда в Буденовске Басаев со своими орлами-стервятниками..

– Послушайте, только не надо про Буденовок, – перебил Илларион генерала ФСБ.

Тот резко дернул головой, мол, кто это смел меня перебивать.