Всю ночь Джудит размышляла над этими словами и не могла не признать, что мать права. В юности она действительно сама частенько возбуждала в отце ярость и желание проучить строптивую дочь. Более того, она никогда не утруждала себя сделать что-то так, чтобы угодить ему.
Но вот появился Роберт со снежной пудрой на волосах.
— Привет, Джудит! Заходи ко мне в кабинет, я буду через секунду.
Однако прошло минут десять, прежде чем она снова его увидела.
— Господи, — сказал он, садясь за массивный стол. — Что за утро сегодня!
— Смею заметить, что уже давно день. — Джудит посмотрела на настенные часы. — Кажется, мне назначили встречу на девять утра?
— Да, прости.
— Черт возьми! Ты что, хотел надо мной посмеяться?!
Он посмотрел на нее пристальным, гипнотизирующим взглядом опытного психолога. Его слегка удивленные глаза наверняка заставляли пациентов прекращать поток своих стонов и жалоб, веля собраться с силами и выполнять его рекомендации.
— Джудит, дети не всегда появляются тогда, когда их ожидают, не так ли? — спокойно ответил он. — Или твой сын появился точно по расписанию?
Она не хотела бы обсуждать сейчас с ним эту тему, но его реплика требовала ответа.
— Вовсе нет.
— Извини, но так уж сегодня получилось, — бодро сказал он и, широко улыбнувшись, поинтересовался: — Ты не голодна?
— Прости, что?
— Я всего лишь спросил, ты не...
— Доктор Гордон! Я все прекрасно слышала.
Не ожидая от нее столь резкого ответа, Роберт не нашел ничего лучше, чем сказать:
— Ради Бога, не говори «доктор». Я... я просто предлагаю тебе перекусить, а вовсе не собираюсь разбивать твое сердце.
У нее чуть не сорвалось с языка, что он уже сделал это одиннадцать лет назад, но она вовремя сдержалась.
— Спасибо, я не хочу. Томми вместе с мамой ждут меня дома. Я хочу вернуться как можно скорее. И вообще не понимаю, зачем ты пригласил меня, заставил бросить все дела, битый час околачиваться на морозе...
— Можешь ли ты задержаться еще хотя бы на полчаса? — он подвинул к ней телефон и сказал: — Если ты беспокоишься насчет того, что они проголодаются, позвони другой соседке, например Карен, и попроси ее заглянуть к ним. Помню, в это время она бывает дома и может занести что-нибудь поесть.
— Лучше зубы мне вырви.
Роберт засмеялся и, засунув руку в карман, подошел к окну.
— Только не говори мне, что ты успела поцапаться и с ней тоже.
— Еще нет. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, — эта встреча будет не из приятных. Во всяком случае, она не притащит еду: я строго-настрого запретила Томасу открывать кому-либо дверь.
— Значит, они ждут тебя к обеду?
Он дал ей прекрасную возможность отказаться от его предложения. Но не было смысла лгать. Все равно, рано или поздно, ей пришлось бы ужинать вместе с ним.
— Нет. Я оставила сыну кое-что из еды, предполагая, что могу задержаться. Он покормит Маргарет, голодная смерть им не грозит.
— Тебе не кажется, что ты слишком много обязанностей возлагаешь на ребенка?
— Нет, у нас так принято. Ему уже десять, и он ответственный...
— Десять? — Роберт удивленно поднял брови. — Не означает ли это, что он...
Стоя спиной к Джудит, он не мог видеть, как она, оборвав себя на полуслове, затаила дыхание.
— В д... десять раз способнее, чем многие его сверстники, — с трудом выкрутилась Джудит. — Я вполне могу положиться на него. Да, вполне.
— Похоже, ты его часто оставляешь одного.
— О, нет! Нет, хотя это не твое дело, конечно. Но если он приходит из школы или от друзей, или еще откуда-нибудь, а меня нет дома, сын спокойно обедает сам. — Джудит осознавала, что ее слова звучат не слишком убедительно.
Она была готова ответить и на следующее подобное замечание, но Роберт уже решил сменить тему.
— Что ж, в таком случае я не вижу причин, которые помешали бы нам пообедать вместе.
Господи, знал бы ты, сколько их! — подумала она. Общение с тобой подобно прогулке по канату, когда знаешь, что внизу нет страховочной сетки, способной поймать тебя, если сорвешься и упадешь.
А сорваться она может в любой момент, если не обуздает свои чувства. И он, казалось, делал все, чтобы помешать ей в этом.
— Смотри под ноги! — Роберт взял ее под руку, когда они переходили дорогу. — Твоей матери будет от тебя немного пользы, если ты сломаешь себе здесь шею.
Ее свитер и пальто хорошо защищали от холода, но не могли оградить от тепла его руки.
— Я вполне могу перейти и без посторонней помощи.
— Нет, дорогая, в этих сапожках на тонких каблуках, нет! — весело заметил он. — Тебе следует купить что-нибудь более подходящее. Кстати, сколько ты планируешь пробыть здесь?
— Столько, сколько потребуется моей матери. — Джудит заметила, что он не собирается отпускать ее руку, хотя они давно уже прошли скользкий участок.
— Послушай, дорогая, а где твой муж? Если бы ты была моей женой, я сгорел бы от ревности, узнав, что ты отправляешься из одного конца страны в другой, чтобы на неопределенный срок превратиться в няньку пусть и для самого близкого человека.
— Хорошо, что ты не торопился делать мне предложение, иначе получил бы отказ. Есть одна причина, по которой ты никогда не стал бы моим мужем, — сказала Джудит, удивляясь своему ровному голосу. — Ты не оправдал моих ожиданий.
— Была и еще одна, — вставил Роберт, продолжая вести ее под руку. — Тогда у меня не было работы. Знаешь, — продолжил он, — «Три ивы» — милое местечко. Официантки, правда, не ахти, но готовят там неплохо.
Нелегко было Джудит продолжать свою игру. Все, казалось бы, в его повадках было знакомо, даже привычно, но что-то мешало, не давая возможности сохранять спокойствие и невозмутимость. Десять лет жизни — немалый срок, чтобы с легкостью можно было отбросить сомнения и переживания и лицемерно продемонстрировать, что обед с бывшим любовником значит для нее не больше, чем с кем-нибудь еще. — Эй! Да мы уже пришли.
— Марта, принеси нам сандвичи и два кофе, — заказал Роберт, когда они заняли свободный столик. — Запиши все на мой счет. Мне нужно произвести хорошее впечатление на эту милую даму. Ах, Марта, не ревнуй!
Довольная улыбка расползлась по лицу пожилой женщины, и она хихикнула как школьница.
— Ах, Роберт, как я рада тебя видеть!
— Мне, пожалуйста, огуречный салат и чай, — вставила Джудит. Ей во что бы то ни стало хотелось показать свою независимость, прежде чем она катастрофически потеряет власть над собой.
— Вам с сахаром или с молоком?
— Нет, спасибо, положите только лимон.
— Как тебе это удается? — поинтересовалась Джудит, когда официантка ушла.
— Что удается? — Роберт оторвал взгляд от своих безупречно чистых ногтей и удивленно посмотрел на нее своими наивными голубыми глазами.
Такими же невинными, как у крадущегося волка!
— Не делай вид, что не понимаешь, — сухо сказала она. — Эта дамочка уже давно не в том возрасте, когда смеются над такими дешевыми шутками! Но одного твоего взгляда хватило, чтобы она растаяла.
— Неужели? — Роберт нежно коснулся пальцами ее руки. — А я и не заметил. Просто вспоминал о том, как ты выглядела, когда сама работала в ресторане.
— Довольно неприлично. — Джудит убрала руку. — Насколько я помню, юбка была слишком короткой.
— А я не могу забыть твои красивые ноги и то, как ты целовала меня за комплименты в их адрес.
Она же помнила его красивые губы, возбуждавшие в ней страсть.
— Никогда не напоминай мне об этом. — Ее голос звучал строго и чопорно. — Мы здесь, чтобы говорить о моей матери. Она проводит все время в кровати, потому что не в состоянии спускаться по лестнице. Что я могу сделать для нее?