А я сам дурак, надо было просто обозначить своё желание. В тот же день я, встретив Стефанию в коридоре, зажал её в угол. Девчонка только пискнула, когда я обхватил её за талию и приблизил своё лицо, — Стеша, навести меня сегодня. Соскучился ужасно. Придёшь?
В ответ она несколько раз кивнула и выскользнув из-под моей руки побежала дальше.
Испытывал ли я нравственные сомнения? Абсолютно нет. За семь лет пребывания в 17-м веке я давно понял, что не стоит подходить к этому времени с точки зрения жителя 21-го века. Из глубины веков вся эта муть с толерантностью и терпимостью к менее развитым народам кажется смешной и глупой. При дворе моего брата есть несколько чернокожих слуг. Их завезли к нам голландцы. Никому в голову не приходит ставить их вровень с нашим. Эти уродцы с выпечными губами и налитыми кровью глазами служат игрушками для придворных, не более. У нас на Руси про сексменьшинства и их забавы знают только из описаний жизни древних греков и римских императоров. Я бы назвал это время обществом с нулевой терпимостью к этой гадости, принесённой к нам с развращённого Запада.
Не скрою, я с нетерпением ждал прихода Стеши. Она не появилась когда слуги приготовили для меня ванну. Помогали мне другие служанки. Но Прасковья многозначительно посмотрела мне в глаза, и я успокоился.
Когда уже устал ждать, открылась дверь и девушка скользнула в комнату. При неверном свете лампадки она скинула рубашку и в своём естестве предстала передо мной. Её кожа казалось светилась золотистым цветом. На этот раз я не торопился, а изучал её тело, нерешительно касаясь пальцами. Но когда она задрожала то ли от прохладного воздуха, то ли это была нервная дрожь, я скинул с себя исподнее, встал и прижался к ней. Ткнувшись в уголок губ, я протолкнул в её рот язык и впервые в своей новой жизни глубоко поцеловал девушку.
Уснули мы нескоро, а под утро я почувствовал, как она напряглась, пытаясь снять мою руку с бедра.
— Мне нужно вставать, отпусти меня пожалуйста.
— Спи, ещё рано. Я освобождаю тебя от работы, — с этими словами я по-хозяйски прижал её попку к себе и уткнулся носом ей в спину.
А на завтраке я отдал несколько распоряжений Прасковье, — Проша, с сегодняшнего дня освободи Степаниду от любой работы. Она должна заниматься только мною. Да, и ещё. Неудобно, что женщина царевича одета в обноски. Позаботься об этом.
С этого дня Стефания стала моей личной челядинкой. Она изменилась буквально в течение двух дней. Стала даже говорить и ходить иначе. В дворцовом табеле о ранге она поднялась на недостижимую для своего возраста высоту. О её нарядах с этих пор заботилась моя «спальница». А вот драгоценностями баловал уже я сам. Мой исповедник, пришедший на смену покинувшему бренный мир отцу Феодосию, пожурил меня за внебрачную связь. Но так, слегонца. Сильным мира сего многое разрешается. Единственно, за чем я следил, так это за менструальным циклом своей любовницы. Мне не улыбалось в двенадцать с половиной лет стать юным отцом. А мысль, что моего ребёнка будет воспитывать другой дядя меня просто бесила.
Моё желание быть постоянно рядом с братом обернулось бедой. На очередной псовой охоте я следовал непосредственно за ним. Мы неслись по полю вслед за гончими. Впереди мелькнул рыжий хвост лисицы, когда мой жеребец попал копытом в ямку. Недолгий полёт и сильный удар о землю погасил моё сознание.
В себя приходил долго, я то всплывал из пучин бреда, то погружался в него опять. Ко мне приходили образы из прошлого. Меня навещала первая и единственная любовь Наташа. Снились родители, моя служба в армии и последующая жизнь. Когда подле меня садилась Наталья и нежно гладила меня по голове, что-то рассказывая, мне становилось легко и спокойно. В очередной раз после бредовых видений я всплыл ночью. Горел светильник и мне удалось осмотреться.
Дико болела голова и не по-детски сильно захотелось в туалет. Повернув голову, увидел глаза Прасковьи. Она баюкала в ладонях мою руку, с её лица можно писать парсуну божьей матери. Такой же скорбный лик. Что интересно, по другую сторону сидит Стеша, лицо тоже печальное. Что это они меня раньше времени хоронят. У меня хватил сил поцеловать ладошку своей девушки. А потом я повернулся к Прасковье и знаком показал, что мне нужно. После облегчения спокойно заснул.