- Я сперва решил, что мне просто приснился очень хороший сон, но потом понял, что у меня пропала рубашка, - констатировал Зиглинд, когда нордэна вернулась. Дэмонра развела руками:
- Мне она больше идет.
- Не поспорить. Можно я не буду отвешивать тебе казарменных комплиментов в духе "а ее отсутствие идет тебе еще больше"?
- Можно. В свете последних событий у меня теперь аллергия на любые комплименты. Представь себе только, у меня обнаружили "полководческий талант". Полководческий талант, Рэй, у человека, который на маневрах шестью сотнями командует! Я прямо так и представила представила себя на коне во главе войска, в дыму и пламени, под грохот канонады... Князь Эскеле бы с зависти удавился.
- Князь Эскеле, полагаю, не удавился бы, а удавил. Вроде бы он так поступил с парочкой кузенов, а где родню не пожалел, там хвалителей не пожалел бы и подавно.
- И правильно все сделал их светлый князь, а решил бы заодно вопросы с женой и сыном, глядишь, в Рэде сейчас меньше свинства было бы, сидели бы смирно, со своей религией и финансово системой... Но это был еще не конец! Оказывается, обнаруженный у меня военный талант равен моей же "ослепительной красоте"! Моей. Красоте. И мне пришлось молча снести такой плевок в сторону кесарской армии, да еще и поблагодарить за добрые слова.
- Не верю, что молча, - улыбнулся Рейнгольд.
Дэмонра скривилась:
- Ну хорошо. В ответ я сравнила доблесть рэдской аристократии с ее же государственным умом. Дальше Рэссэ сделал мне страшные глаза, так что пришлось молчать и пить.
Рейнгольд все цвел в улыбке:
- Давай я сделаю омлет, а ты расскажешь мне, что там творилось, если хочешь. Газеты я читал, они... невыразительны.
Дэмонра опустилась на ближайший стул и стала вдумчиво натягивать чулок. Когда Рейнгольд уже перестал ждать ответа, она поинтересовалась:
- Ты разве любишь сказки?
- Пока их не путают с реальностью - да, люблю. Только с хорошим концом. И с моралью.
- Юрист - и с моралью?
- Что поделать, - он уже резал на ломтики принесенный из холодного погреба кусок ветчины. - Кому чего не хватает. А у твоей сказки будет хороший конец?
- Хороший конец в нордэнской сказке обычно исчерпывается "и все они умрут, но не сегодня".
- Но сказка-то рэдская.
- Не знаю, бесов в мешок мы тоже не зашивали и принцесс не умыкали. Это, Рэй, вообще странная сказочка на стыке с драмой. Десяток трупов в прологе, ни одного - в основном действии, а сколько и чего будет в эпилоге - еще видно будет. Началась, Рэй, сказочка с того, что мы переехали через Седую... Реки, знаешь ли, ленивы, они не склонны разливаться в тот самый момент, когда следует потопить к бесам захватчиков, а больше нам никто помешать и не пытался, так что мы спокойно добрались. Выгрузились из эшелонов, взяли винтовки и... Ты в чудеса веришь?
- Нет.
- Хорошо. Тогда мы переехали через Седую, выгрузились из эшелонов, взяли винтовки и... Видимо, там или горели конопляные поля, и дальше была одна большая галлюцинация. Потому что я не знаю, как объяснить тебе весь бред, который случился после. Тебя еще ничего не смущает в моем рассказе?
- Меня смущает, что рэдцы не подорвали мост. Через Ларну ведь не так много удобных мест переправы?
- Седую, Рейнгольд, Седую. Я понимаю, что Ларну мы оттяпали не по закону, но все-таки мы ее оттяпали и назад не отдадим. О да, мост был целехонек. Нас это тоже смутило. Мы часов пять искали взрывчатку, подпиленные сваи, мага-диверсанта и все прочие простые радости войны. Не нашли. Но дальше на поезде ехать не рискнули. И потащились через поля. По пути, хм... Как бы это выразиться? По пути захватывая вражеские деревни и села, пару городов. Вражины поили нас молоком, хлеб-соль, твою мать... Ни единого выстрела, Рэй. Я не шучу. Старосты сразу выходили к нам на встречу с символическими караваями, мэры - с ключами. У последних лица были покислее, но, тем не менее, сопротивления как такового не было. Помнишь, как горцы прокатились по Виарэ? Вот мы прокатились почти до их "столицы" с той же скоростью, никого, правда, не убив. Оставляли в тылу отряды и шли себе дальше. Правда, пить после второго сдавшегося города решительно перестали. Как-то уж очень было подозрительно. Мечта наемника, а не война, если коротко. И, да, самое главное: ни одной аэрдисовской свиньи. Всю эту мразь как помелом вымели. Если бы не климат, я бы подумала, что мы топаем на маневры где-нибудь в провинции. Чувство вполне сказочное, потому что..., - Дэмонра замялась.
- Все ненастоящее, - подсказал Рейнгольд.
- Именно. А пуля откуда-нибудь из кустов - настоящая. Да вот пули нет. Есть только кусты, поля и люди, которые тебе улыбаются. А вот как раз улыбаться-то они и не должны.
- И что же было потом?
- А потом мы добрались до Грады, чтоб она сгорела, и все стало очень просто и очень мило. В газетах это, наверное, описано иначе, но дело было так. В дневном переходе от Грады нас встретили какие-то расфуфыренные субъекты в лисьих шапках. С предложением немедленно заключить мир на любых приемлемых для кесарии условиях. Я сама их только мельком видела, но, говорят, то еще было зрелище. Полагаю, переводчик догадался творчески подойти к делу и то, что посоветовал этим ослам Вильгельм, перевел очень неточно. Выяснилось, что белокрылые приятели рэдцев улетели еще три дня назад, причем местный князек, не будь дураком, удрал вместе с ними, прихватив казну и бросив штаб.
Дэмонра могла бы добавить, что так Западная Рэда лишилась главного сторонника ее независимости, неоднократно и громко заявлявшего, что калладская власть за Седой установится только через его хладный труп. А Кассиан никогда не забывал ехидно добавить, что львиную долю населения Западной Рэды такой расклад более чем устроил бы.
- С казной все понятно. А как штаб?
Дэмонра скривилась и стала преувеличенно внимательно осматривать резинку чулка:
- Как-как... Да со штабом тоже все понятно. Одни застрелились, другие поступили умнее и сделали вид, что смены власти не заметили. Затрудняюсь сказать, на чьей стороне мои симпатии. Так или иначе, мы никого не убивали.
- Я догадываюсь, на чьей стороне твои симпатии, Дэмонра. Так вот, они были неправы.
- О да, форменные негодяи. Выпачкали своей кровью нашу блестящую, так скажем, победу. Какой моветон. Ладно, об этом не будем. Через три дня явился канцлер Рэссэ - то есть, как ты можешь понимать, то, что было сюрпризом для нас, для него не было таким уж сюрпризом, - с бумагами от кесаря. И Западная Рэда, наконец, воссоединилась с Восточной, правда, в составе Кесарии Калладской, ну да это детали.
Это счастливое историческое событие обмывали еще три дня, разными составами, а потом нас, наконец, отпустили домой...
- Дэмонра, а ты действительно предпочла бы там месяц или два стрелять, месить грязь, разносить чуже дома...
- ... устраивать танцульки в соборах, вешать студентов на фонарях, продолжай уж! - взвилась она.
- Я просто не понимаю, почему тогда ты плачешь.
Дэмонра зло утерла глаза:
- Это солнце. Светит ярко. И снег. Я отвыкла.
- Что там еще было?
- Ничего, Рэй, ничего там не было такого, о чем стоило бы рассказывать! Своего первого дезиртира я застрелила десять лет назад, а с тех пор в армии не происходило ничего такого, от чего можно было бы плакать. Это солнце.
- Это может быть солнце, ветер, гроза и что угодно другое, но я прошу тебя: выходи в отставку. Ты или лжешь, или плачешь над отвлеченными вещами. Первое я переживу, а второе тебя убьет.
- Отвлеченные вещи этого не умеют. Меня убьют или пуля, или бутылка. Уверяю тебя, мать была единственным исключением в родословной, и то не по своей вине.
* * *
В часы, предшествующие приему, настроения среди большей части калладцев царили самые мрачные. Солдаты ничего не понимали, но это было простительно - готовности сложить голову по первой придури умных и понимавших было вполне достаточно. Гораздо более неприятным Дэмонре казалось то, что и офицеры понимали в происходящем не больше. Калладская народная мудрость гласила, что не стоит есть пирог, который сам не лепил. И вдвойне не стоит есть пирог, который слепили враги, как бы вкусно тот ни пах. Канцлера Рэссэ, довольного, как обожравшийся сметаны кот, это явно нисколько не беспокоило. Ему, видимо, светили очередной орден за заслуги перед отечеством и прибавка к жалованью, которое без того позволяло оплачивать придури трех безмозглых сыновей и одной дочери.