- Спасибо, - растерянно поблагодарил он, прикидывая, как вежливо отвертеться от знакомства с содержимым фляги. О вкусовых пристрастиях северян ходили страшноватые легенды. Женщина засмеялась:
- Это всего лишь чай. Я только что вниз бегала, к хозяйке. И не доверяю чистоте местных чашек, а во фляге, уж поверьте, недавно была отличная дезинфекция. Вы тверды в своем стремлении умереть от воспаления легких?
- Что?
- Советую снять мокрое и развесить его на кухне, у хозяйки, там быстрее высохнет. Это милейшая старая карга лет шестидесяти. Она на вас не набросится, не опасайтесь. Нет, если вы очень настаиваете, я могу сходить с вами и покараулить вашу добродетель.
Рейнгольд заверил неунывающую спутницу, что справится с этой непростой миссией сам и дезертировал, чтобы не сказать какой-нибудь глупости.
Вернувшись в комнату, он обнаружил там нордэну, с самым беззаботным видом попивающую чай. Пропущенные маневры, дождь за окном, скучнейший попутчик и маячащие в перспективе неприятности, определенно, нисколько ее не волновали. Женщина сидела на подоконнике и периодически прикладывалась к фляге, откидывая голову назад, словно емкость содержала в себе что-то менее безобидное, чем чай. У нее было классическое для северянки несколько треугольное лицо, очень белая кожа, светлые брови и промокшая косица, закрепленная на затылке посредством карандаша. Картину довершали разводы под глазами, оставшиеся от макияжа, и широкая ухмылка человека, который искренне любит эту жизнь и пользуется взаимностью.
- Так значительно лучше, - несколько двусмысленно сообщила она закутанному в простыню Рейнгольду. - Льет как из ведра. Мои предки сказали бы, что на маневры нам сегодня попасть не судьба.
- А мои бы сказали, что стоило выезжать с большим запасом времени, - вздохнул Рейнгольд.
Нордэна весело хмыкнула:
- Так вот что такое "кросс-культурный контакт"! Я-то всегда считала, что этим словом называют мордобитие, а нет, есть вариативность.
Рейнгольд не выдержал - улыбнулся. Не столько замечанию незнакомки, сколько ситуации в целом. Отличное было место и время для философской беседы.
- На самом деле, можете не огорчаться. Все маневры отчасти похожи. Светит солнце, вьются стяги, трезвый и вежливый генералитет всем своим видом демонстрирует потрясающую боеспособность кесарской армии. Условия, максимально отдаленные от жизни. К счастью, армия и впрямь боеспособна, - безмятежно пояснила незнакомка. - А вы - журналист?
- Вообще-то я юрист. А вы, конечно, генерал?
- Комплимент хороший и плохой одновременно: мне не столько лет и я, увы, только полковник. Боюсь, пожизненный. Вы все еще не хотите чаю?
Рейнгольд с удовольствием сделал пару больших глотков. Женщина и впрямь раздобыла чай, правда, пахло от него чем-то травяным и горьким. Но о происхождении "дезинфекции" Рейнгольд предпочел ничего не знать. Пока он разбирался с не успевшим остыть напитком, нордэна заперла дверь, сняла колокольчик, положила его на прикроватную тумбочку и уселась на постель. Истолковать ее поведение двояко было просто невозможно.
- Простите, а у вас не будет неприятностей? Из-за всего этого.
Та только ухмыльнулась:
- Да, руководство меня оборет, но это будет потом. Или это вы так изящно выясняете, замужем ли я? Нет, не замужем. И мне, честно говоря, не особенно интересно ваше семейное положение. Весьма вероятно, что мы больше никогда не увидимся. В крайнем случае, друг друга всегда можно "не узнать", как это принято в лучших домах. Надеюсь, медицинской справки вы не потребуете? Если нет, то сейчас я предлагаю заняться профилактикой простудных заболеваний.
Биография Рейнгольда была даже слишком чистой для того беспорядочного времени, в котором он жил. Но окружающие не перестали бы сетовать на падение нравов, изобрази он гордый уход, а вот слушать их после было бы гораздо занимательнее. Причастности к осуждающей стороне Рейнгольд никогда не чувствовал, оставалось присоединиться к осуждаемой. Все было интереснее, чем позиция отстраненного наблюдателя, которую он занимал всю жизнь.
Рейнгольд направился к постели, но с непривычки запутался в простыне и споткнулся о табурет. Сам он удержал равновесие, а вот предмет мебели грохнулся на пол, словно только того и ждал.
- Ох как громко нравы-то падают, - протянула нордэна, как будто мысли его прочитала.
- А пусть не торчат, где не просят, - вывернулся Рейнгольд.
- Ответ, достойный юриста. Я спокойна за нашу юстицию, - рассмеялась женщина и сбросила простынь. Дальше, конечно, разговаривать не стал бы и самый речистый адвокат.
"Профилактика простудных заболеваний" удалась более чем хорошо. Рейнгольд проснулся ранним утром, отдохнувший и довольный жизнью. Его высохшая одежда была принесена с кухни и теперь аккуратно висела на стуле, а сама нордэна, уже причесанная, умытая и одетая, красила глаза, смешно щурясь. В довершение приятной картины, в окно светило яркое солнышко. Почему-то эта веселая рыжеволосая женщина с богатой фантазией и большим набором красивых эвфемизмов ассоциировалась у Рейнгольда именно с таким ясным утром.
Солнце поднялось высоко, разговаривать, если подумать, было не о чем и Рейнгольд с полным освнованием опасался, что нордэна просто улыбнется и уйдет. И ушла бы раньше, но его окно выходило на солнечную сторону, а ее комната была через коридор, вот она и поправляла макияж здесь. Выходи оно на другую - скорее всего, нордэны он бы больше не увидел. Это, определенно, была не та дама, которой следовало рассказывать, что приличный человек на его месте обязан жениться. Увы, как раз жениться ему действительно было пора, пока любящие родственники не подсунули очередную кринолинную куклу с хорошей родословной и минимумом мозгов. Рейнгольду было очень неудобно каждый раз врать родным, что он - завзятый карьерист, заодно обижая очередную Амалию или Агнессу.
При виде этой женщины его родственников хватил бы инфаркт. Он тоже как-то не намеривался встретить свою будущую супругу на постоялом дворе и тем более обстоятельно изучить ее экстерьер раньше, чем хотя бы узнать имя. Стадию красивых ухаживаний они явно проскочили. Рейнгольд не знал, ни как называть подобные отношения, ни что дальше делать, поэтому решил до последнего изображать, что все происходящее в порядке вещей:
- Извините, а вы настаиваете на том, чтобы я вас при случае "не узнал"? Или мне все-таки можно позвать вас в театр? - аккуратно уточнил он.
При слове "театр" нордэна отчетливо прыснула.
- Театр - это уже серьезный шаг, - оценила она. - Ближайшие две недели меня будут чихвостить, но потом, если надумаете, можете позвать. Только, имейте в виду, на классическую комедию не пойду. Мне в жизни этого добра хватает. Хотя можем уронить еще какие-нибудь нравы и без лицедеев.
Ронять нравы, действительно, можно было и без лицедеев, однако Рейнгольд, буквально чуявший, что не так все просто, решил пойти длинным путем, предусматривающим театры, рестораны и букеты. Он доподлинно не знал, что из этого сработало - едва ли букеты - но Дэмонра тоже предприняла какие-то попытки встроиться в его жизнь и за пределами спальни. Ее друзья и блинчики, конечно, были чудовищны, но Рейнгольд ценил их как символ. Через шесть месяцев, когда прознавшие о связи родственники уже перестали имитировать инфаркты и лить потоки слез, он подумал, решил, что подумал плохо, но передумывать не будет, да и сделал Дэмонре предложение по всем правилам. К тому моменту он даже успел привыкнуть, что чулки действительно могут висеть на люстре, не провоцируя немедленный конец света, и вообще женщина в доме - к беспорядку, но порядок не всегда благо. Предложение руки и сердца Дэмонра встретила совершенно круглыми глазами и почти испуганным вопросом: "Рэй, а случилось-то что?" Рейнгольд как мог четко объяснил, что случилось. Доводы в пользу семейной жизни Дэмонру, увы, не впечатлили. Она считала, что военным в Каллад семьи создавать не стоит по той простой причине, что не следует множить потенциальных вдов и вдовцов, поскольку это бьет по государственному бюджету и престижу. Вышел принципиальный конфликт интересов, в результате которого по комнате летала посуда, а поздние прохожие были поставлены в известность семейных, политических и некоторых других взглядов нордэны.