Когда последний лишний человек покинул аудиторию, Наклз, во избежание дальнейшего знакомства с юными романтиками, запер дверь изнутри и вернулся за кафедру. Маг ощущал спокойную, холодную ярость. Он даже не знал, что разозлило его сильнее: недоучки, узурпировавшие право судить всех и вся, или бесхребетные идиоты в ректорате, так и не догадавшиеся дать означенным недоучкам отпор. Как ни странно, в итоге маг пришел к выводу, что сильнее всего его взбесили девочки-филологи, без малейшей задней мысли пришедшие послушать «умные речи». Скорее всего, часть этих дур даже жила в том же Литейном квартале, что и запуганная светочами либеральной интеллигенции лаборантка.
«Безмозглые. Ленивые. Невежественные. В конце концов, неопрятные. Громкие. Пустые. Не способные критически мыслить. Вот это — авангард будущей революции и республики? Кесарь может спать спокойно, держава в полной безопасности».
Оставшиеся в аудитории студенты выглядели весьма мрачно.
— Ну и давно к вам такие образованные соседи повадились ходить? — поинтересовался Наклз, медленно перекладывая бумаги. Маг никогда не читал лекции с листа, ему просто хотелось выгадать немного времени, чтобы успокоиться.
— Второй день, мессир.
— Еще раз придут, можете им передать мое предсказание, как магика. Не существует такой дисциплины, как, простите меня, дамы, «либеральный треп». А с зачетами по всем прочим возникнут серьезные проблемы.
— Простите, мессир, а правда… что-то будет? — спросили ряда с третьего. Так тихо, словно спрашивающий сам не знал, хочет ли быть услышанным. Наклз поглядел в зал.
— Не думаю. Уверен, многие разделяют идеи господ, нас только что покинувших, в отношении Рэды, конституций и тому подобных вещей. К сожалению, идеи хороши или плохи ровно в той степени, в которой хороши или плохи их носители. Носителей вы видели. Вывод сделайте сами. А вообще, постарайтесь взять в толк следующее: революция не является функцией перераспределения свобод в обществе. Она перераспределяет скорее капиталы. Горланящим господам стоило бы задуматься, в чью пользу произойдет перераспределение, если сейчас рабочие на заводах за тяжелый физический труд получают меньше, чем студенты-хорошисты в виде стипендий. А теперь предлагаю все же перейти к лекции. Итак. Кто помнит, как определяется вторая максимально возможная вероятность?
Короткая дорога к Литейному кварталу действительно пролегала через пустырь, продуваемый всеми ветрами. Весна в Каллад была достойна ненависти и без таких прогулок. Наклз хотел взять коляску, но Агнесса заупрямилась, насколько можно было применить это определение в адрес человека, который смотрел в землю, говорил почти неслышно и отчаянно краснел. Маг так и не взял в толк, какие силы ада сорвались бы с цепей, если бы они поехали, а не пошли пешком, но сдался довольно быстро. В конце концов, Агнесса была живой человек, у нее имелись свои представления о том, что такое репутация и как ее беречь. Если уехать с приват-доцентом на коляске было стыдом и позором, а пойти пешком с ним же — нормальной ситуацией, то Наклзу такие тонкости были не по уму. Пришлось провожать пешком, заодно демонстрируя совершенно лишние знания в географии данного района. Десять лет назад маг эту свалку людей и вещей ненавидел, потом почти забыл, а теперь вот пришлось вспомнить. Когда Наклз довел Агнессу до дома, было уже около половины девятого, так что ни о каком визите в особняк Дэмонры и речи идти не могло. Там бывало весьма неприятно даже яркими солнечными днями, что уж говорить о темных ночах. Поисками мифических роз уставший, замерзший и злой Наклз справедливо решил заняться с утра пораньше, на свежую голову.
На следующий день Магрит, получившая метрическое свидетельство, сперва долго хлопала глазами, а потом запрыгала по коридору с самым счастливым видом: в конце концов, это был ее билет на выход из дома и осмотр города. Она повисла на шее у Наклза, едва не сбив мага, неприученного к таким бурным проявлениям признательности, с ног, разнесла вазу, радостно рассмеялась и убежала. Он проводил ее взглядом, гадая, какого еще предмета интерьера недосчитается вечером и не спрятать ли мухоловку от греха подальше, а потом намотал шарф и направился к Дэмонре.
Сторож сообщил, что с момента отъезда хозяйки никто не заходил. Мага он знал давно, регулярно получал от него на чай и уж конечно не рассматривал в качестве потенциального вора. Наклз своим ключом отпер дверь и оказался в прихожей. Прихожая, разумеется, была перевернута вверх дном, но вывод об обыске из этого делать не стоило. У Дэмонры было чисто нордэнское представление о порядке, порядком же у северян считалось такое состояние помещения, когда хозяин может найти все, а остальные — ничего. Эстетическая сторона дела в расчет не принималась. Когда двенадцать лет назад Наклз впервые оказался у Дэмонры дома, он грешным делом подумал, что к нордэне вломились какие-то самоубийцы. Думал так раза три. Потом привык.