— А вот вы, такой видный господин. А жена у вас есть?
Наклз мысленно присвистнул. Да в ход пошла тяжелая артиллерия. Оставалось дождаться лихой штыковой атаки.
— Нет. Знаете, вероятностники вообще редко женятся.
«Как правило, женщины предпочитают мужчин, хотя бы теоретически способных дать здоровое потомство и не спятить окончательно к сорока годам», — мысленно добавил он.
Мадам Розье даже со всем ее зелено-оранжевым платьем, шедевром куафера на голове и слоем пудры, способным удержать выстрел из винтовки, меньше сорока пяти-пятидесяти дать было сложно. Но ее лоб не бороздила ни единая морщинка. Наверное, это стоило бы счесть достоинством, но Наклзу всегда казалось, что отсутствие знаний и, увы, неразрыно следующих за ними скорбей, напрочь убивает любое очарование. Розье сморщила нос — что в ее случае, видимо, считалось выражением крайней задумчивости — а потом перегнулась через стойку и драматическим шепотом сообщила:
— А у меня и от этого травки есть.
Удар прошел мимо цели: упомянутых проблем Наклз у себя не замечал. Но такая вероломная атака стоила ответной галантности.
— И что, работают? — любезно поинтересовался он, заблаговременно убирая склянки в сумку и оставляя на стойке монеты.
— Еще как! А уж если и дама нужная попадется, — «нужная дама» затрепетала ресницами, на тот случай, если безмозглый колдун еще не понял. Безмозглый колдун смотрел на ее поблескивающее обручальное кольцо и думал, что, может, не так уж ему и не повезло. — Бывают в жизни такие встречи…
Наклз же уяснил, что ничего принципиально нового не услышит, а потому тоже слегка наклонился над стойкой и мягко уточнил:
— А что, мужу вашему они уже совсем не помогают? Если рост дозы не помогает, нужно сменить средство, как маг я в этом понимаю…
Контрудар сработал даже слишком хорошо. Аптекарь налилась багровым румянцем:
— Все маги — мерзавцы. До единого, — гордо сообщила она после выдержанной трагической паузы.
— А это необходимое условие или достаточное?
— Что?
— Не спорю, все маги — мерзавцы. Но не все мерзавцы — маги. Подумайте об этом на досуге, в качестве гимнастики для ума. Доброго дня.
Дэмонра сидела, обняв подушку, и мерила Рейнгольда раздраженным взглядом. Разбуженная ранним утром после государственного праздника, в полном соответствии с известным калладским анекдотом, нордэна чем-то напоминала невыспавшуюся сову, разве что отнюдь не производила впечатления милого существа.
— Наступает конец света? — наконец, фыркнула она, устав от попыток просверлить любовника взглядом. Рейнгольд отрицательно покачал головой и отхлебнул чаю.
— Тебе снилось что-то не очень хорошее. Я решил тебя разбудить.
Под рыжими ресницами, еще не подчерненными достижениями дэм-вельдской косметической промышленности, серые глаза женщины казались очень темными, гораздо темнее, чем днем. Рейнгольд механически подметил эту деталь и снова сделал глоток. Он давно знал, что, если не реагировать на первые три-четыре выпада, злость нордэны проходит сама собой и не наносит особенных разрушений. Конечно при условии, что речь не шла о каких-то действительно серьезных проблемах. Поэтому он спокойно пил чай и ждал, когда гроза разразится и отгремит.
Дэмонра ненавидела, когда ее будили. А Рейнгольд ненавидел, когда его любимая женщина, чуть не плача, металась по подушке и монотонно повторяла: «Поворачивай».
— Я весьма сожалею, что мешаю тебе спать не только тогда, когда ты этого хочешь!
Рейнгольд молча кивнул на вторую чашку. Первые два выпада прошли мимо цели. Он вовсе не имел ничего против. Хотя в глубине души и мечтал уговорить Дэмонру на какое-нибудь легкое снотворное.
— В конце концов, ничто не мешало тебе подцепить более роскошную юбку! — продолжала шипеть женщина.
— Когда мы познакомились, ты была в брюках, — меланхолично возразил Рейнгольд. — В брюках и на коне.
Дэмонра прыснула. Видимо вспомнила, как через пару часов после этого знаменательного события они попали под сильнейший ливень и оказались в убогой деревенской гостинице. Без коней, а спустя какое-то время — даже без брюк.
— Я обычно так не знакомлюсь, вернее, стараюсь быстро раззнакомиться. Просто на тех учениях ты сумел произвести на меня неизгладимое впечатление.