Сема был однокашником Андрея по училищу. Он распрощался с погонами еще раньше Андрея. И по собственной воле. Именно к нему Андрей приехал из Питера. Потому как куда еще было податься, кроме как в Москву…
До дома он тогда добрался часов в девять. Позвонил в дверь. Открыл отец. Увидев Андрея, он задрожал и прошептал севшим голосом:
— Сынок…
— Не волнуйся, папа, я не сбежал, — хмуро бросил Андрей и шагнул вперед, отодвигая отца.
— Ну зачем ты так? — укоризненно произнес тот и, повернувшись, крикнул: — Рая, Андрей вернулся!
Мать появилась на пороге комнаты, окинула его оценивающим взглядом и зло резанула:
— Нет у меня теперь сына, вот!
Отец тут же скукожился. Андрей тяжело вздохнул. Что ж, чего-то подобного он ожидал…
Пройдя на кухню, он залез в холодильник и выудил оттуда кусок колбасы и пару яиц. Поставив сковороду на огонь, бросил в нее кусок масла, затем мелко нарезал пару кружков колбасы и разбил несколько яиц. После тюремной баланды обыкновенная яичница должна была показаться ему верхом совершенства.
Отец зашел на кухню, когда яичница уже подходила. Андрей выставил на стол купленную в киоске внизу бутылку водки, бухнул сковороду на подставку и кивнул ему:
— Садись, пап, давай по рюмашке, а то я давно уже ничего такого не пробовал.
Отец торопливо присел на табурет. Андрей разлил. Чокнулись. Опрокинули. Закусили яишенкой. Отец слегка расслабился и улыбнулся.
— Хорошо… Знаешь, я когда-то даже мечтал, что вот так как-нибудь сяду с сыном на кухне, залужу по рюмочке…
— Ну… наслаждайся, — неловко буркнул Андрей.
— Ты не обижайся на мать-то. Ей тоже ведь тяжело. Она ведь всегда мечтала о том, какая у нас будет респектабельная и обеспеченная семья. Как все будут нас уважать и даже где-то завидовать. А видишь, как оно в жизни получается-то…
— Да я понимаю, — кивнул Андрей, — и не обижаюсь. Ну что, повторим?
— Повторим, — кивнул отец. Они накатили еще по одной.
— Ну и что ты делать думаешь?
— Уезжать мне надо из города, — объявил Андрей.
— Это почему это? — удивился отец.
— Да так, умные люди посоветовали. Пока все не уляжется.
— Ну… раз так, то да, — согласился отец.
— Пап, я машину дедову заберу, ладно? Она ж все равно моя. Ее дед на меня переписал, еще когда я училище окончил.
— Бери, — согласился отец. — А куда думаешь податься?
— Знаешь, я пока лучше говорить не буду. Ну мало ли что? А так — вы и вправду не знаете.
— Разумно, — согласился отец. — Ну что, по третьей?
Они накатили и по третьей. В этот момент в кухне появилась мать.
— Все пьете? Я так и думала. Ты бы, Альберт, лучше брюки погладил. Завтра в люди идти.
— И действительно, — засуетился отец, — пойду поглажу.
Когда он, сопровождаемый суровым взглядом матери, выскочил из кухни, она покачала головой и уставилась на сына. Андрей продолжал невозмутимо поглощать яичницу.
— Ну что, добился своего? — сварливо начала мать. — И на что теперь жить прикажешь? И так денег не было, а тут появился единственный шанс, так ты же своими руками его и угробил!
— Нечего, — буркнул Андрей. — Он-то больше потерял.
Мать всплеснула руками:
— Дурак ты, дурак! Ну чего ты добился-то? Петр Демьянович все одно мертвый. Умер он, понимаешь, умер. Закопали его, туда. — Мать ожесточенно ткнула пальцем вниз. — А мы, — тут она всхлипнула, — мало того что денег лишились, так еще и тебя едва не посадили. Ну чего ты полез? О себе думать надо, о себе! Время сейчас такое…
— Мам, не начинай, — сурово произнес Андрей.
— Ох, Андрюшка, — вздохнула мать, внезапно теряя весь свой обличительный пыл, — я ж за тебя боюсь. Да черт бы с этими деньгами, хотя они нам очень бы сейчас пригодились, но ты ж вечно в какие-то истории вляпаешься. Думаешь, из этой выбрался, так и все?
— Не выбрался еще, мам, — тихо произнес Андрей и, увидев, как побледнело лицо матери, торопливо добавил: — Да нет, не то, что ты думаешь. Не сбежал я. Но в городе мне оставаться нельзя. Так что уезжаю я. Завтра.
— И куда?
— Видишь ли, мы с папой решили, что вам об этом лучше не знать.
— С папой, — вздохнула мать. — Скажи уж, сам решил. На твоем отце всю жизнь ездят. Сам-то он никогда ничего не решает…
— Ну… неважно, — неловко произнес Андрей. — Он мой отец, и я его люблю. И тебя тоже…
На следующее утро он поднялся рано. В коридоре стоял чемодан с его вещами, собранный матерью, и сумка, которую сложил он сам. Он уже натягивал куртку, когда в прихожей, щурясь от света, появился отец. Он неловко протянул сыну маленький бумажный сверточек.
— Вот, возьми. Здесь триста долларов. Не бог весть что, но на первое время…
Андрей почувствовал, как к его горлу подкатил ком. Он покачал головой и молча обнял отца. Затем повернулся. Взял чемодан, сумку и вышел из дома…
— Нет, ну ты мне скажи, с какого такого бодуна мне такую жизнь портить, — вернул Андрея в настоящее голос Семы. Тот оседлал своего любимого конька, в очередной раз убеждая всех, что главное для человека — свобода.
— Сам посуди: свои три сотни баксов в месяц я легко имею. И это чистыми, за вычетом бензина и текущих расходов. И мне вполне хватает. Вот еще только машину поменяю… — Он мечтательно закатил глаза. — Я уже присмотрел себе… «Форд-Сьерра». Ласточка… бензина жрет — каплю, а как по трассе идет… Мне Бульбаш дал прокатиться.
Бульбаш был одним из своих, «бомбил».
— Я уже уточнял, — перешел на деловой тон Сема, — за две триста можно свободно взять.
Первые два месяца Андрей жил у Семы. Дедова машина была в довольно страшненьком состоянии, так что все триста баксов ушли на то, чтобы привести ее в более-менее божеский вид. В принципе Андрей готов был заняться чем-то другим, но Сема убедил его, что «бомбить» — это самое то, безапелляционно заявив, что «корячиться на дядю — последнее дело, а тут — свобода». И все бы ничего, но время от времени Сема надирался так, что у него начинались глюки. Так что, как только финансы позволили, Андрей от него съехал, сняв совершенно убитую однокомнатную квартиру на окраине Железнодорожного.
Тем вечером компания засиделась надолго. Андрей ушел домой в половине второго, а гулянка еще была в самом разгаре. К полуночи подошли девки из киосков у метро, сменившиеся с суток, и разгул принял совсем уж непотребный характер. Андрей еле отбился от одной, ее звали Маруся, и она была родом с Тамбовщины. Как рассказывали девки, по первости сильно робела и шарахалась от мужиков, но потом вошла во вкус и нынче в их компании считалась самой разбитной. Так что для того чтобы выдержать даже первый натиск, Андрею пришлось изрядно потрудиться… Но к часу, поняв, что сегодня с «этим красавчиком» может произойти полный облом, Маруся быстро переключилась на Сему и спустя пару минут уже исчезла с ним в одном из соседних гаражей. Зато к Андрею тут же начала подбивать клинья еще одна. Он понял, что надо либо сдаваться, либо убегать, и решил… уйти. Его не слишком привлекал регулярный торопливый секс с пьяной молодухой в полутемном гараже на куче засаленных ватников…
Следующий день оказался дохлым. Ну бывают такие дни, когда все вроде бы как обычно, а масть не идет. К полудню Андрей едва набрал четверть от обычной нормы. Затем проколол левое заднее колесо, причем как раз тогда, когда вроде как сел выгодный клиент. Мужик очень торопился в Домодедово и обещал двойной тариф… Клиент пересел в другую машину, а Андрей полчаса трахался с колесом. Болты прикипели так, что один пришлось срубать на фиг. Пытаясь спасти день, он решил поработать подольше…
Эти двое сели на «Динамо» уже в первом часу ночи.
— В Бирюлево, шеф, — бросил один. Андрей недовольно сморщился. Гнать на окраину, да еще так поздно, было чревато. Ну да волков бояться — в лес не ходить.
— Тысяча сто, — бросил он, заводя мотор.
— Поехали, поехали, — успокаивающе пробурчал второй.
О том, что с этими двумя что-то не так, до Андрея начало доходить, когда он свернул на Пролетарский. До Бирюлево оставалось немного, и он уточнил:
— Куда в Бирюлево-то?
— Езжай, там покажем, — буркнул первый, и Виктор заметил, как они переглянулись между собой.