Давай просто сделаем это, а как пойдет, так пойдет!
- Есть мнение, что изменить ничего нельзя, ты уже был в прошлом и повлиял на время так, чтобы оказаться в таком будущем, из которого захочется отправиться в прошлое.
Лапша толстый и некрасивый, у него второй подбородок, плохая кожа и дурацкие редкие усы. «Аугментированный» он произносит как ругательство. По его мнению, ничего в мозг человека добавлять не нужно, там все есть. У меня колет в груди.
- Ты окажешься там, где должен оказаться для того, чтобы оказаться здесь. Плюс ко всему, не стоит забывать о кредитах памяти, браток. Сколько у тебя в залоге: пять, шесть, восемь лет? Что ты помнишь и что тебе на самом деле известно о себе? Откуда мы знаем, что конкретно они забрали?
Лапша теряет зрение на правом глазу, а еще иногда заходится в кашле, да так, что харкает кровью. Скорее всего, осталось ему недолго.
- Знаешь, что я думаю, Антон? Ты знаешь философа Бибихина? Знаешь? Да неважно.
Махнул рукой так, будто передумал говорить, потом посмотрел на меня, помолчал.
- А он, тем временем, был совершенно прав. Люди могут сколько угодно кричать, что мир слеп или ослеплен, что конец истории приближается или что он нас уже поглотил. Но апокалиптический дискурс служит единственно для того, чтобы сделать нас внимательнее. Соображаешь? Мы - и говоря «мы», я имею в виду конкретно нас с тобой, - можем все изменить, можем найти что-то такое, что все изменит, что-то действительно важное. Нужно только пробовать. Пробовать и пробовать, пока не умрешь. Или пока не найдешь.
Я точно знаю, что он, если не поступится принципами, умрет быстрее, чем найдет, поэтому соглашаюсь на все. Выбора особого у меня нет.
- Отлично. Осталось только найти эту штуку, так?
И я нашел «эту штуку». И ничего не работает. Реальность, окружающая меня, кажется дурным сном или чьей-то злой затянувшейся шуткой. Пытаюсь вспомнить какой-то важный, знаковый момент из прошлого, - Лапша говорил «якорь», что-то вроде обстоятельств смерти близкого человека, - но ничего внятного в голову не приходит. Там пусто. Я как будто не живой.
- Фридман! - командует высокий черноволосый мужчина, который пообещал, что скоро меня заберут в более уютную камеру с белыми стенами.
- На выход!
Ужасно пересохло в горле. В висках набат. Приводят в кабинет здешнего начальника. Про таких говорят «широкая кость», то есть его нельзя с чистой совестью назвать толстым, он большой, как какой-нибудь скандинавский бог на пенсии. За столом напротив него - милая тоненькая девушка с каштановыми волосами. У нее большие глаза (скорее серые, чем карие) и родинка на левой стороне шеи. И серьга в ухе - маленькая синяя птичка, вроде колибри.
- Здравствуйте, - говорю.
Я видел ее раньше. Мы знакомы. Но чертовы парадоксы все время стирают из памяти все самое важное.
- Климов, - велит начальник, - свободен.
- Так точно, Цезарь Геннадьевич! - гавкает в ответ мой провожатый и неслышно исчезает за дверью.
- Садись.
Непонятно, команда или просьба, но я сажусь. Начальник делает девушке знак помолчать, невесело улыбается и смотрит на меня.
- Имя, фамилия, год рождения.
- Антон Фридман.
Слышу собственный голос будто со стороны или из-за толстого стекла. Как будто и говорит кто-то другой. Например, мой исчезнувший брат-близнец.
- Тысяча девятьсот... шесь... девяносто первого года рождения.
Выходит ужасно глупая ситуация. Я поздно это понимаю.
- А где же твой близнец-то? - усмехается начальник. - Неужто успели поменяться местами, и он тебе, ну, не знаю, документы через дырку в стене передал? Телепортация, телекинез? Документы?
- Не давите на моего подопечного, - вступается девушка. - Я требую опрашивать его по существу вопроса.
Тут у меня в голове щелкает какой-то тумблер, который в последние двое суток держался из последних сил, и она, голова то есть, начинает неприятно гудеть.
- Знаете... - пытаюсь зачем-то оглянуться на дверь. Не получается. Я вязну в реальности, как в густом киселе. - Я прибыл сюда из будущего, понимаете, примерно из шестьдесят восьмого года. Две тысячи шестьдесят восьмого.
- Даже так?
Опять непонятно, что именно выразила улыбка начальника.
- Ага, так точно, и Антон из вашего времени - это действительно другой человек. И я его правда не смог найти, просто думал, что кое-какие технологии, технологии будущего, понимаете, я думал, что они еще работают и я смогу запрограммировать ваше сознание таким образом, чтобы вы считали, что я говорю правду насчет близнеца. Насчет чего угодно.