- Гештальт-терапия, - зачем-то вспомнил Ларин.
- Ага, точно. А вы... Дядя Цезарь, помогите мне, пожалуйста, ее найти. Вы мне поможете?
Цезарь помолчал, переваривая информацию.
- Где она живет? Может, просто не хочет с тобой говорить - да и все дела. С родными связь поддерживаешь?
Димка сжал и разжал дрожащие пальцы.
- Нету у нее родных, дядя Цезарь. Сирота она. Дом закрыт, говорю же. Соседи ее не видели четыре дня.
- Заявление написал?
- Что?
- Что «что»? Заявление написал, спрашиваю? Или сидел, меня ждал? Чтобы я что?
- Да какое заявление, дядя Цезарь?
Димка нервно усмехнулся.
- Вон у вас на столе валяются эти заявления. Нашли кого-то?
Цезарь помимо воли глянул туда, куда кивнул племянник. С обратной стороны стола лежал почти чистый лист бумаги. Шапка, слово «Заявление» и половина первой строчки.
- Ты не выкобенивался бы, дружок. Садись и пиши. Вон в принтере бумагу возьми.
- Дядя Цезарь, ну помогите вы мне. У вас же эти там всякие штуки есть. Ну, пеленгаторы типа, или как там называется? Ну, когда можно определить местоположение по чипу или телефону.
- Заявление пиши, Димка. Дальше моя работа. Уяснил?
Когда Дима ушел, Ларин закурил, развернул кресло, сел и тупо уставился в окно на осиротевшую аллею. На улице порядочно похолодало буквально за несколько дней. Того и гляди зарядит дождь. В голову следователя лезли шаманы и капитализм, а еще страшно хотелось спать. Ладно, решил он в какой-то момент, хватит мокнуть. Встал, открыл дверь и позвал дежурного.
- Да, Цезарь Геннадьевич.
- Так, найдите мне Анастасию Манохину - раз. Приходила пару недель назад, что ли... Сын самоубийца. Плюс, подожди, Светлана Метелкина. Девяносто второго года. Пропала тоже. Родственников нет. Приходила...
И тут до Цезаря дошло. Приходила она вызволять Антона Фридмана, который а) какого-то лешего приснился Ларину еще до того, как они встретились; б) был обвинен Анастасией Манохиной в том, что якобы причастен к смерти ее несовершеннолетнего сына.
Скользкая рыба в груди подала признаки жизни.
- Цезарь Геннадьевич?
Какого рожна я у него... Ларин не знал, что именно можно подумать дальше. Почему я не спросил у несчастного чокнутого парня, зачем он заставил, скорее всего, неизвестного ему мальчишку выйти в окно? Ларин усмехнулся. Не нужно поддаваться эмоциям.
- И еще тот парнишка, который близнеца искать пришел, помнишь? Фридман. Проверь, есть ли дела, и найди мне всех троих. Сегодня. Сейчас.
- Так точно, Цезарь Геннадьевич.
Ларин пытался вспомнить, о чем он думал раньше, утром у стоматолога, но не смог. Хотел сам выехать на место, но опять напомнил себе, что нельзя, имеется в виду больше нельзя, так просто поддаваться порывам. Нужно ждать. Ходить туда-сюда по кабинету, курить и ждать. Работают ребята быстро, скорее всего, дело и выеденного яйца не стоит, и придет опять купить того "черного" вина, чтобы успокоиться...
***
А пистолет лег в руку, как родной. Цезарю, собственно, было плевать куда - главное ехать. Главное - выбраться из города, который вдруг стал казаться неуместно громоздким. Главное - что в крови появляется тот огонек, а на языке кислое предчувствие опасности, которые и толкнули Ларина на поступление в военную школу.
Однажды, так давно, будто это было в другой жизни, Цезарь оказался в камере. Страшно саднило губу, злость вроде как была, да вся вышла, а дурака, что за каким-то бесом упомянул Сашку, стало даже жаль - с вывороченной челюстью человек напоминает Щелкунчика, - но главное не в этом. Молодой и еще полный сил Цезарь смотрел на жирного мента, который ковырялся в каких-то бумагах за столом, и понимал, что так нельзя.
Лучше не делать совсем, чем делать спустя рукава. Само существование жирного мента с толстыми пальцами, напоминающими переваренные сардельки, с маленькими поросячьими глазками и постоянно скучающим выражением на лице, было оскорблением системы правосудия. Тогда Цезарь и решил, что будет служить закону.
Правильно служить.
«Тундра» мчалась по степи, как по серпантину. Степь - яркие белые дорожки солончака, саксаул, колючки - уже замерзла, покрылась инеем, смешалась с жирным и пасмурным небом. Ларин давил на педаль, то и дело поглядывая на экран с геолокацией. На экране мигали рядом друг с другом две красные точки - чипы Метелкиной и Манохиной. Они, две сумасшедшие бабы, выведшие Ларина из себя по очереди, они вместе, непонятно, с какой такой радости - они вместе где-то посреди степи. Эта новость подстегнула Цезаря, взбодрила.