- Ты хочешь, чтобы я на коленке собрал лазерный ускоритель частиц? Типа э-хей, сейчас пойду посмотрю, что у меня там в шкафу есть такого, может, завалялись говно и палки?
- Угу, - наконец кивнул я. - Все верно, только времени у нас немного.
- А, то есть приступать прямо сейчас?
- Ну, желательно.
Лапша покачал головой. Улыбнулся. Посмотрел на Лану.
- И что ты в нем нашла-то, спрашивается?
- Ничего не находила.
- Понятно. Антон... - он тяжело вздохнул. Как будто бы не собирался ничего говорить, но все-таки вдруг решил. - Знаешь, когда я слышу рассуждения на тему искусства, и о том, как правильно его понимать. - Он посмотрел на макаронину на вилке как на какой-нибудь артефакт.
- Или рассуждения про то, как все было безвозвратно утрачено, или пространные рассуждения по поводу того, как тяжело общаться с быдлом, которое не понимает вот в этой песне... они называют их «текстами», - это он почему-то сказал Лане, - отсылки к Борхесу или еще какому-нибудь... Или вот когда начинают такие: «ах что вы, да как же вы можете не знать, ай-ай-ай, какой же пробел, давайте я вам намекну, куда надо копать». Или такое: «нет, новый альбом Пинк-Флойд - полностью проект Гилмора, пошлые спекуляции и переработка старого материала, я вам сейчас поясню, какой вы тупой, раз вам понравилось». Вот когда я все это слышу. Знаешь, что я думаю?
- Эдик, у меня нет...
- Я думаю - сраные гуманитарии.
Тут он опять поймал взгляд Ланы, улыбнулся, точно получив разрешение, и продолжил, глядя уже только на меня:
- Гуманитарий не знает, как вырабатывается электрический ток, и если спросить его, как же он вырабатывается, благодаря каким таким изобретениям? Что он скажет? Он скажет - «да мне не интересно, давайте все же поговорим о ранних текстах Велимира Хлебникова, и я вам объясню, отчего вы всю жизнь думаете, что читаете, а на самом деле жрете помои». И тут же...
Лапша бросил вилку на стол и та, отскочив от тарелки, упала на пол.
- Тут же этот гуманитарный некто включает лампочку или включает свой проигрыватель. И тот факт, что он ничего не смыслит в электромеханике, не мешает ему наслаждаться этим самым электричеством. Ему плевать, что там происходит, плевать ему на разность потенциалов и на трехфазную электросеть, срать на тлеющий и коронный разряды, плевать на квантовые эффекты в диодных лампах, совершенно ему плевать на принцип работы транзисторов, а удовольствия от потребления электричества меньше не становится. Почему так происходит, скажи?
- Лапша, я совсем не то имел в виду.
- Что не то?
- Ну в смысле. Мне нужна...
Про помощь прозвучит глупо.
- У меня, даже будь желание, нет ресурсов. Дорого обошелся твой предыдущий визит.
- И что нам делать?
- Ничего не делать. Для того, чтобы заниматься наукой, нужно не только знать несколько умных слов, Фридман.
- Стоп, - Лана взмахнула вилкой как дирижерской палочкой, - то есть мы протопали километров шестьдесят, чтобы ты попросил какого-то парня по-быстрому сделать тебе какой-то там лазерный трансформатор? Тебе нужно в космос, и ты полетишь туда на ионах?
- Не трансформатор.
- А, ну это, конечно, меняет дело. Спасибо, - это она Лапше. - И за обед спасибо. До свидания, мальчики!
- Стой!
Встала и ушла. Она просто встала и ушла.
- Как... что...
Через минуту хлопнула входная дверь. Не знаю, почему я не попытался ее остановить, пока из коридора раздавалось какое-то шуршание.
- Пусть идет, - сказал Лапша и я просто сидел, как приклеенный.
И вот мы некоторое время сидели так и ждали, хорошо, только я ждал, что она вернется.
Но она не вернулась.
***
На столе перед компьютером лежала механическая рука. Сквозь тонкое покрытие из какого-то легкого металла проглядывали схемы и провода, как кожа, кости и вены. А еще, если присмотреться, с внутренней стороны этот металл покрывали заклятья сетевого кода. Гнездо нервных окончаний, которое должно соединять протез с культей, обгорело.
- Что это?
Дотронуться бы до этой штуки, но я не решился. В комнату вошел Лапша. В руках у него была небольшая стопка бумаги.
- Садись, - велел Лапша, устраиваясь в кресле за своим электронным монстром, и усмехнулся:
- В ногах правды нет.
Поймал мой взгляд.
- В руках, впрочем, тоже. Я тебе тут кое-что принес. Да садись ты уже.
Я сел на диван. На самом краю стола возле забитой пепельницы, воющей гниющими окурками, лежала мятая белая пачка сигарет с оторванной крышкой. Из бункера я взял только две пачки и вторая кончилась на подходе к дому Лапши.