Теперь представим другую собаку, – назовем ее Виола. Еще одна несчастная дворняжка. Виолу тоже фиксируют ремнями и бьют электрическим током, но, что бы она ни делала, болезненные ощущения не прекращаются, пока не истечет отведенное на эксперимент время. После нескольких таких циклов Виола понимает, что полностью находится в чужой власти и не может контролировать стрессовую ситуацию.
Через сутки животных перемещают в так называемый шаттл-бокс – специальную клетку с двумя отсеками, разделенными невысоким барьером. В одном отсеке к полу подведено электричество, и, находясь в нем, можно получить удар электрическим током, в другом – нет. Если пес получает удар током, он может перепрыгнуть в другой отсек. Когда Карла помещают в такую клетку и активируют электричество, он быстро соображает, что можно избежать боли, перепрыгнув в другой отсек. Подошла очередь Виолы. Она чувствует боль, но не двигается. В конце концов она ложится на пол клетки и начинает скулить. Что происходит? По мнению Селигмана и Майера, разницу в поведении двух собак можно объяснить феноменом, известным как выученная беспомощность. В первом эксперименте Карл (К – контроль) понял, что может контролировать электрический ток; Виола (В – выученная беспомощность), в свою очередь, поняла, что не в силах остановить удары. В шаттл-боксе Карл стал искать новый способ решения проблемы. Виола даже не попыталась что-либо предпринять. Она могла бы перепрыгнуть через барьер, но предположила, что беспомощна. Казалось, она потеряла всякую мотивацию искать выход, хотя он был легко доступен.
В эксперименте Селигмана и Майера две трети собак, как и Виола, получавшая удары током, независимо от предпринимаемых действий, продемонстрировали выученную беспомощность, даже не попытавшись убежать от боли в шаттл-боксе. В отличие от них собаки вроде Карла, у которых была возможность остановить удары током в первой части эксперимента, как и собаки, вовсе не получавшие ударов, вели себя иначе: 90 % из них сбежали в безопасный отсек клетки.
Позже исследователи повторили эксперимент на крысах и получили аналогичные результаты. Они также провели эксперименты с участием людей, хотя и менее болезненные, – с использованием неприятных звуков и даже неразрешимых головоломок, но без электричества. Основываясь на полученных результатах, они предположили, что опыт неспособности контролировать стрессовую ситуацию приводит к трем «дефицитам»: мотивационному, когнитивному и эмоциональному. Другими словами, испытывая повторяющийся стресс, который не можем контролировать, мы менее склонны предпринимать какие-либо действия и искать решение проблемы. В результате чувствуем себя хуже. По этим причинам выученная беспомощность связана с повышенным риском депрессии.
В разгар пандемии вы, возможно, могли заметить некоторые признаки выученной беспомощности у себя или в поведении окружающих. В то время многие сообщали, что ощущают усталость, надломленность, беспомощность и отсутствие мотивации к чему-либо. И это неудивительно, если учесть, что мы месяцами и даже годами жили в условиях внезапного стресса и с ощущением потери контроля. Возникающие, как следствие, мотивационные, когнитивные и эмоциональные дефициты вполне могли сыграть свою роль в том, что некоторые люди провалились в воронку заблуждений.
Как будто разрушительного воздействия внезапного стресса недостаточно, в этой картине есть дополнительные проблемные элементы. Например, стресс имеет тенденцию накапливаться в разных сферах жизни, не связанных между собой. На эту тему есть интересное исследование, которое мы рассмотрим далее.
Кумулятивный характер стресса
В то время как по всему миру распространялись конспирологические теории, связанные с COVID-19, группа исследователей заинтересовалась причинами такого всплеска и ролью стресса в сложившейся ситуации. Поскольку стресс, обусловленный пандемией, затронул всех и вся, трудно было понять, почему некоторые люди принимают ложные и иррациональные представления о реальности, а другие нет. Перед исследователями стояли задачи: 1) изучить особый вид стресса, который различается по степени интенсивности среди различных групп населения; 2) выяснить, связана ли степень интенсивности стресса с вероятностью принятия теорий заговора.