Аладдин сглотнул. Почему-то в голове у него всплыл образ вдовы Гульбахар. Вообще-то в ней не было ничего плохого, но что, если бы кто-то приказал ему жениться на ней? И провести с ней всю оставшуюся жизнь? И еще он подумал о Моргиане. Та тоже прятала в своей одежде маленький кинжал — правда, не серебряный и вовсе не для фруктов. Если бы кому-то пришло в голову заставить ее выйти замуж против ее воли — прямо скажем, добром бы это для него не кончилось. Она бы никогда не допустила подобного.
— Это ужасно, — признал он с чувством. — Я… мне очень жаль, что я…
Как раз в этот миг Абу спрыгнул с потолка. Аладдин с тревогой следил, как обезьянка направилась прямиком к девушке, явно нацелившись на ее половинку яблока. Аладдин успел перехватить Абу прямо в прыжке и усадил себе на плечо, шепотом выругав приятеля за нахальство.
— В чем дело? Что он сделал? — с любопытством спросила девушка. Вмешательство Абу вроде бы дало ей возможность немного расслабиться.
— Ничего, — сказал Аладдин, поглаживая спинку обезьянки.
Девушка наклонилась и почесала Абу под подбородком.
— Абу просто… гм… возмущен тем, как ужасно отец с тобой обращается.
— Правда? Это он сам тебе сказал? — переспросила девушка с понимающей улыбкой, чуть надув губки и состроив недоверчивую рожицу. Аладдин разом ощутил, как его сердце тает, а мозги цепенеют.
— Э-э… ага. Еще он говорит, что это возмутительно, когда мужчины позволяют себе ограничивать жизнь молодых женщин в наш современный просвещенный век, — продолжал Аладдин, поглаживая Абу, но неотрывно глядя на девушку. Сказать по правде, он и сам не очень понимал, что болтает его язык. Он мог бы молоть какую угодно ерунду, лишь бы она продолжала вот так на него смотреть.
— Как интересно. Может быть, Абу еще есть что сказать? — спросила она, наклоняясь еще ближе.
Корица, понял он. Ее дыхание пахло корицей. Она была так близко, что он мог даже уловить запах ее кожи. И хотя в обычном состоянии он не был склонен к поэзии, сейчас он мог думать лишь о свежем ветерке, несущем из пустыни легкий аромат сандала и кипариса.
— Он хочет спросить, не может ли он чем-то помочь… — Это, по крайней мере, было честно. Он не был полностью уверен, что поцелуй чем-то ей поможет. Он просто знал, что либо он поцелует ее, либо умрет на месте.
— Передай ему, что я буду очень на него рассчитывать, — сказала девушка, прикрывая глаза и слегка вскидывая голову.
Аладдин обхватил ее ладонями за спину и приготовился к лучшему мгновению своей жизни.
Которое, естественно, было полностью испорчено появлением стражников.
Расула с ними не было: на этот раз атакой руководил его заместитель. И каким образом он, будучи увесистее Расула, и еще пятеро рослых стражников сумели подняться по лестнице совершенно неслышно, осталось для Аладдина загадкой.
Первый же вопрос, который пришел ему в голову: как они узнали, где его искать?
— Наконец-то я тебя нашел! — прорычал Расулов заместитель.
— Что, опять? — вскричал Аладдин, вскакивая на ноги. — Все из-за одного куска хлеба?
— Как вы меня нашли? — одновременно с ним воскликнула девушка.
Они уставились друг на друга.
— Так они за тобой? — спросил он.
— При чем тут хлеб? — спросила она.
Заместитель Расула был не из тех людей, которых можно отвлечь от выполнения приказа.
— Тебе не сбежать. А ну иди сюда, иначе хуже будет!
Аладдин вспрыгнул на узкую каменную ограду, отделявшую его жилище от простершегося внизу города, и протянул руку девушке.
— Ты мне доверяешь? — быстро спросил он.
Девушка на мгновение растерялась.
— Д-да, — неуверенно выговорила она.
Аладдину этого было достаточно.
— Тогда прыгай!
Он схватил ее руку и дернул на себя. В следующий миг он уже летел в пустоту, потянув девушку за собой.
Конечно, она закричала — да и кто бы ее за это упрекнул? Они падали камнем из розовых сумерек в полуночную тьму, проваливаясь через несколько этажей сквозь трещины в потолке стоящего внизу здания.
Их полет поочередно прервали два тканевых навеса, которые Аладдин самым тщательным образом приладил как раз на подобный случай срочного бегства. А их падение, которое, конечно, оказалось весьма болезненным, все же изрядно смягчила куча песка, скопившегося здесь благодаря ветрам и столетиям людского небрежения.
Аладдин тут же вскочил, не выпуская руки девушки из своей. Она тоже уже стояла рядом, сообразив, что сейчас нет времени вести подсчет синякам и ссадинам. Однако дверной проем, ведущий к свободе, внезапно загородил печально знакомый силуэт.