Он появился так быстро, что Аладдин и девушка даже не успели свернуть, и с размаху врезались прямо в широкую грудь Расула.
— Мы часто встречаемся с тобой в последнее время, не так ли, «Уличная Крыса? — произнес стражник с иронией. Ухватив Аладдина за ворот рубахи, он тут же передал его второму отряду стражников, маячившему у него за спиной.
Аладдин чертыхнулся. Ему следовало догадаться, что раз капитан стражи не явился за ним в башню вместе с остальными, значит, он что-то задумал. Выходит, Расул выяснил, где находится его убежище, и устроил засаду на пути отступления. Раздражающе умная тактика.
— На этот раз ты отправишься в тюрьму, парень. Тебе не сбежать.
Но тут случилось нечто невероятное. Девушка внезапно ринулась в атаку. Аладдин и стражники, одинаково раскрыв рты от изумления, смотрели, как она колотит по груди здоровенного капитана своими крохотными кулачками.
— А ну отпустите его! — кричала она.
— Глядите-ка, кто у нас тут, — хмыкнул Расул, отталкивая ее одной рукой, как обезьянку. — Уличная Мышка.
Девушка упала на пол и покатилась. Кровь вскипела у Аладдина в жилах.
Стражники дружно расхохотались, даже Расул чуть улыбнулся, поворачиваясь к выходу.
— Отпустите его.
Девушка поднялась и отряхнула платье.
— Это приказ принцессы!
Улыбка сползла с лица Расула. Стражники затаили дыхание.
У Аладдина внутри все перевернулось.
Эта девушка — девушка, с которой он провел сегодняшний вечер, которая с поразительной ловкостью прыгала с шестом, которая очаровала Абу и разделила с ним яблоко, вовсе не была обычной богачкой, сбежавшей из-под отцовской опеки. Она была принцессой. Настоящей принцессой крови. Дочкой султана.
Жасмин.
Ее черные глаза смотрели сурово, а осанка была прямой и горделивой. Ее руки были спокойно опущены вдоль тела. Ей не было нужды упирать их в бока или скрещивать на груди — в ее голосе и без того прозвучал достаточно властно. Она сбросила платок, и драгоценная диадема открыто сверкала в ее черных волосах.
— Принцесса?.. — пробормотал Аладдин ослабшим голосом.
Он слышал о том, что принцесса красавица, слышал, что она очень умна и находчива. Все это, без сомнения, оказалось чистой правдой.
Еще он слышал, что она — колдунья и не расстается со своим ручным тигром. И что тех, кто приходит к ней свататься, она рвет на части — по крайней мере, фигурально, а учитывая наличие тигра — вероятно, и буквально тоже.
— Принцесса Жасмин, — сказал Расул, тут же опуская глаза и низко кланяясь. — Как вы оказались за пределами дворца? Да еще в обществе этого… этой Уличной Крысы?
— Тебя это не касается, — отрезала Жасмин. Теперь она уже решительно подбоченилась и пошла прямо на Расула, как будто он был не капитаном стражи, а всего-навсего каким-нибудь вздорным верблюдом. — Делай, что я говорю. Отпусти его.
— Я бы с радостью, принцесса, — сказал Расул. Кажется, он действительно сожалел. Между делом начальник охраны бросил на Аладдина быстрый косой взгляд. Возможно, ему тоже пришло в голову, что это действительно немного чересчур для воришки, укравшего кусок хлеба? — Однако я следую приказу Джафара. Придется вам решить этот вопрос с ним.
Аладдин похолодел.
Какое может быть дело великому визирю до уличного мальчишки?
— Джафар? — Похоже, принцесса Жасмин подумала о том же самом. Однако она быстро справилась с изумлением, превратив вопрос в презрительную насмешку.
Последнее, что увидел Аладдин, когда стражники потащили его прочь, — это внезапное ожесточение в ее темных глазах.
— Уж поверьте мне, — пробормотала она. — Я непременно нанесу ему визит.
Пещера чудес
Луна ли правила сейчас на небе или ее брат солнце, — здесь это не имело никакого значения.
Внизу под высокой башней дворца находилось самое глубокое подземелье Аграбы, дно которого освещал один-единственный факел. Ни солнечный, ни лунный, ни звездный свет никогда не касались его стен. Самую нижнюю камеру этого каменного мешка строили глубокой ночью рабочие, которых потом умертвили и замуровали под теми же каменными ступенями, что они выкладывали своими руками, — все для того, чтобы никто не раскрыл тайны дворцовых казематов.
В это подземелье вела лишь одна дверь, без единого окошка, которая запиралась на тройной засов. Вдоль стен белела дюжина прикованных скелетов, которые так и оставили истлевать в полумраке и сырости. Вокруг них сновали крысы, никогда не видевшие солнечного света. Скелеты их ничуть не пугали — возможно, потому, что они сами приложили старания к их появлению.