Или… нет, это не могли быть облака, он же не поднялся так высоко!
Киран сглотнул и сосредоточился на единственном человеке в огромной комнате, так что все предметы обстановки растворились и исчезли из вида. Все, кроме низенькой кушетки, на которой сидела женщина, закутанная в несколько слоев тонкой ткани разных оттенков синего – он видел только глаза незнакомки, бледно-голубые, огромные, с морщинками в уголках. Это не были следы возраста. Она беззвучно смеялась под своей многослойной вуалью – он рассмешил ее, едва появившись.
Что ж, хорошо, когда больной смеется. Не существует тумера, который питался бы смехом.
– Я Киран, сын Хани, ученик Иши, – медленно проговорил он. – Я пришел, чтобы облегчить страдания, согласно воле Великой Избавительницы.
– Я Альда, дочь Алессио и ничья ученица… пока что, – весело ответила девушка. Да, теперь Киран не сомневался, что она совсем молодая – наверное, не старше его самого. Он закрыл глаза и представил, что страх – это свеча, а потом резко выдохнул, чтобы ее загасить. Стало лучше… чуть-чуть.
Дочь Алессио Арналдо – это даже хуже, чем сам Алессио Арналдо.
«Ты будешь вести себя очень, очень вежливо и деликатно».
– На что жалуетесь, моя госпожа?
Вместо ответа она выпростала руку из-под одеяний. Ученик морвита взглянул с опаской – и едва сдержал нервный смешок. Узкую бледную кисть – унизанную кольцами, с десятком тонких браслетов на запястье – обвивали уродливые вены, наполненные густой черной кровью. Рисунок вен был неправильным – они поднимались от ладони к предплечью, а не наоборот; конечно, на самом деле это были никакие не вены. Это была аварица, один из самых заурядных и самых простых в исцелении тумеров.
– Это все? – тихо спросил Киран, не веря в свою удачу.
Альда Арналдо молча кивнула.
А он-то хорош – нафантазировал Кошмарную тысячу…
Киран перевел дух, снял с плеча сумку и положил на пол. Осторожно отодвинул в сторону ногой. Для исцеления от аварицы не нужны снадобья, достаточно прикосновения Великой Избавительницы – то есть прикосновения его собственной правой руки. И, конечно, еще один ингредиент появится сам собой в нужный момент, как заведено.
Он медленно опустился на колени перед дочерью хозяина Гиацинтовой башни, не сводя глаз с протянутой кисти. Альда, словно прочитав его мысли, перевернула ее ладонью кверху: ну да, все правильно – «вены» тянулись от некрасивого черного нароста размером с крупную монету. Это точно аварица, хоть бери и зарисовывай для учебника.
Сглотнув, Киран сдернул правую перчатку и продемонстрировал Альде руку.
– Сейчас я вас исцелю, моя госпожа. Будет немного больно, но бояться не надо.
В уголках ее глаз вновь появились морщины от улыбки, но голос сделался жестким:
– Женщины из рода Арналдо ничего не боятся.
«А зря», – подумал Киран, который за последние шесть лет видел немало жутких вещей. Хотя, конечно, аварица в их перечень не входила. От этого тумера можно было исцелиться и без помощи морвита – он сам отмирал, когда вконец перепуганный больной забывал о… чувстве, которое первым делом и привлекло паразита.
Краем глаза Киран увидел, как рядом с сумкой из щели между каменными плитами появилось нечто, похожее на прозрачный гриб с короткой толстой ножкой и мясистой шляпкой, – он колыхался, как студень, и быстро рос, пока не сделался размером с небольшое блюдце. Шляпка затрепетала, по ней пробежали фиолетовые искры, и в комнате отчетливо запахло грозой. Киран с наслаждением втянул запах живицы и впервые за долгое время ощутил подлинное спокойствие, какое и должен ощущать морвит в присутствии пациента. Он снял левую перчатку и сорвал шляпку прозрачного гриба, которая на ощупь была словно тугое тесто.
– Что бы ни случилось, моя госпожа, не убирайте руку.
Он коснулся указательным пальцем пятна-монеты на ладони Альды и почувствовал, как тумер просыпается. Мое, мое, отдай, не трогай, это мое. Аварица, чья-то позабывшая собственное имя жадность, была из неразумных тумеров, но обладала инстинктами, и те подсказали, что эту руку кусать не следует – можно обломать зубы. Осознать приближение собственной гибели она не могла – по крайней мере, так говорил Иша и так писали в книгах, хотя Киран задавался вопросом, как можно рассуждать о чувствах и мыслях атмы или тумера, если никто и никогда не разговаривал с этими остатками давным-давно распавшихся душ. Он надавил. Мое!!! По коже пробежал холодок, волосы на затылке зашевелились. Черные «вены» дрогнули, и Альда застонала сквозь зубы. Киран запоздало вспомнил о том, что изысканная дама, чья жизнь протекает над облаками, и сын горшечника имеют разные представления о боли – а ведь кое-что из его сумки могло бы помочь… но теперь никуда не денешься, надо продолжать. Если она отдернет руку, придется начать заново; будет больше боли и больше крови, но свой долг ученик морвита все же исполнит.