Он надавил сильней.
МОЕ!!!
По телу прокатилась волна холода, в ушах раздался вопль – пронзительный, но очень, очень далекий. Черные «вены» в мгновение ока усохли и отвалились, следом отвалилась и «монета», под ней открылась глубокая рана с воспаленными краями. Брызнула кровь. Альда опять застонала и со свистом втянула воздух – ткань обрисовала очертания ее рта. В ту же секунду Киран накрыл рану прозрачной массой, которую держал в левой руке, и масса завозилась над поврежденной плотью, словно живая. Чуточку усохла, подстраиваясь под размеры раны. Потемнела, потеряла прозрачность. Еще немного уменьшилась…
– Вот и все, моя госпожа, – севшим голосом сказал Киран, чувствуя себя куда более усталым, чем полагалось после такого простого исцеления. – Не пройдет и часа, как живица полностью излечит рану, даже следа не останется. Я… – Он вдруг осознал, что амрин стоит совсем рядом и лопается от гнева. Почему? Что такого произошло? Киран опустил глаза и понял: на подоле одеяния Альды Арналдо, на той части, что посветлей, виднелись следы крови. – Я прошу простить меня за причиненный вред, госпожа.
С этими словами Киран упал ничком и коснулся лбом пола.
Стало тихо.
Потом Альда Арналдо громко фыркнула.
– Клянусь священным гиацинтом, ты извиняешься за испорченные тряпки? Или за то, что процедура оказалась больнее, чем ты предполагал? Первое – ерунда; второе тебя и вовсе не касается. Поднимись. Посмотри на меня.
Он медлил.
– Сейчас же.
– Моя госпожа, – встрял амрин, – может быть, не стоит…
– Тио-та, почему ты все еще здесь? Мое платье для сегодняшнего вечера готово? Насколько я могу судить, осталось меньше часа. Ступай-ка и проверь, что успели сделать наши девушки без твоего присмотра. А с достойным Кираном, сыном Хани, учеником Иши, я и сама разберусь.
Амрин что-то буркнул, но не стал спорить с хозяйкой. Хлопнула дверь; они остались наедине. Киран медленно поднял голову, собираясь встать, но увидел такое, от чего ему захотелось провалиться сквозь все этажи башни, до самого низа.
Альда Арналдо сняла вуаль.
Конечно, он знал, что Чистые – такие же люди, как прочие жители Ахимсы. Люди, которым… повезло. Однако при виде этого лица первой мыслью было: она не человек, она дух, она атма, Дитя Праха и Пепла, существо из иного, неизведанного мира. Треугольное, с широкими скулами и неимоверно узким подбородком; с изящным носиком и маленьким ртом. Изысканно-бледное, почти белое, из-за чего светло-голубые глаза сияли на нем, будто подсвеченные изнутри. О да, они и впрямь светились – излучали лукавство.
– Скажи-ка, – проговорила она. – Чем питается аварица?
Киран сглотнул. Может, послышалось?..
– Я не выходила из башни, – продолжила девушка. – Только встретилась с торговцем, который привез ткани из Виррии, – старый друг моего отца, мы доверяли ему, как члену семьи… и даже больше. Я перебирала ткани, которые он привез, и почувствовала, как что-то укололо в ладонь. Но всем известно, что тумеры заражают только тех, кто готов их принять, и поэтому я спрашиваю тебя: чем питается аварица? Говори правду, если не хочешь сделаться соседом того торговца в нашей темнице.
Он посмотрел на свои руки – живую и мертвую, – потом перевел взгляд на лицо Альды, такое красивое и такое жестокое.
– Жадностью. Аварица питается жадностью, моя госпожа.
«И вы бы знали об этом, живя у подножия башни, а не на ее вершине».
Она взмахнула длинными ресницами, словно от изумления, а потом расхохоталась. Ее смех был мелодичным, как перезвон серебряных колокольчиков, как пение птицы-полуночника, как сон, как мечта…
– Теперь я понимаю, почему Тио-та и остальные краснели и бледнели все утро, когда я спрашивала их об этом. Зря! Ведь им-то отлично известны мои неуемные желания. И, чтоб ты знал… – Дочь хозяина Гиацинтовой башни резко наклонилась вперед, приблизившись к ученику морвита, который по-прежнему стоял на коленях. – Я всегда получаю то, чего хочу.
Он закрыл глаза.
– Можешь быть свободен, – сказала Альда Арналдо. – Тио-та должен был оставить у дверей кого-нибудь, и этот кто-нибудь проведет тебя наружу. Спасибо, что соизволил прийти и помочь – и мне, и своему учителю, ведь негоже прерывать священную медитацию, верно? Последствия могут быть… плачевными.