Широкая площадь перед аэропортом превратилась в беспокойный табор. Тысячи людей роились там в страшной тесноте среди замерших автомобилей и автобусов, костров, каких-то фантастических будок и навесов из всякой всячины. Это людское скопище словно ножом обрезалось на дальнем конце площади, где разрушенное бомбой здание гостиницы красноречиво отмечало границу безопасного пятачка.
Пройдя по галерее, Ворро и Неллью спустились на первый этаж в небольшой зал, перегороженный барьерами. По одну сторону застыли редкой цепочкой вооруженные солдаты и охранники из службы безопасности аэропорта, по другую тихо волновалась толпа из полутора сотен человек.
Ни Ворро, ни Неллью не знали и не интересовались, по какому принципу люди из табора снаружи попадают внутрь кольца охраны и превращаются в пассажиров. Самолеты многочисленных рейсов на Гессенар просто под завязку забивались десятками усталых, но лихорадочно возбужденных людей с пустыми или странно беспокойными глазами. Достаточно было того, что каждый летчик имел право подсадить на свой рейс двух человек и чаще всего реализовывал его, побывав в небольшом зале на первом этаже, цинично и метко прозванном биржей.
Увидев двух летчиков, толпа за барьером еще больше заволновалась. Правда, волновалась она тихо и как-то вежливо. Молчаливые охранники ревностно следили за порядком, и любой нарушитель сразу же подвергался высшей мере – изгнанию из здания аэропорта. Поэтому все происходило культурно и даже, можно сказать, интеллигентно. Мужчины молча потрясали пачками золотых сертификатов или демонстрировали драгоценности. Женщины помоложе торопливо поправляли прически, ярко подкрашивали глаза и губы на бледных, осунувшихся лицах.
Ворро обозревал всю эту суету со спокойной и даже слегка насмешливой улыбкой.
– Решился, наконец? – шепнул он Неллью. – Давай скорее, я уже выбрал. Видишь того старика с плакатом?
Неллью кивнул. Представительный седовласый старик в грязном и помятом пиджаке стоял несколько в отдалении от толпы, молча держа над головой большой лист бумаги с лаконичной надписью: «Десять унций золота за двоих».
– Это так романтично, – пояснил Ворро. – Все уже давным-давно меряют золото граммами, а этот старый чудак... Такой себе аристократ из галантных двадцатых... Решено. Пять унций, сто пятьдесят пять граммов с человека – это не так уж и много, но он меня растрогал. Беру. А ты давай, не тяни. Сам говоришь, нас уже ждут.
Неллью еще раз обвел взглядом ряд безумных лиц. Симпатии не чувствовалось ни к кому. Внезапно в дальнем углу он увидел единственного человека, не принимавшего участия в торговле. Наверное, молодая, но страшно худая и изможденная женщина безучастно сидела прямо на полу, прислонившись к стене, и баюкала на коленях закутанного в тряпки ребенка лет пяти.
– Пропустите, пожалуйста, вон ту женщину с ребенком, – попросил Неллью старшего охранника. – Пусть ее разбудят.
– И еще старика с плакатом о десяти унциях и того, кто с ним, – ворчливо добавил Ворро. – Что у тебя за вкус, Кисо? Она же худая и страшная, как смертный грех! И охота тебе заниматься этой перепихаловкой в туалете?!
– Да пошел ты! – вспылил Неллью – Не равняй всех по себе!
Ворро довольно ухмыльнулся, словно услышав комплимент. Он равнодушно смотрел, как охранники раздвигают барьеры, пропуская нервно кусающую губы женщину с ребенком, светловолосой девочкой с неправдоподобно огромными глазами на тоненьком личике, и седого старика со спутницей – пожилой леди в какой-то невообразимой рваной кацавейке и соломенной шляпке с обломанными полями, но, тем не менее, элегантной словно королева на дипломатическом приеме.
– Вам помочь? – обратился Неллью к женщине. – Вы можете идти?
Женщина затравленно оглянулась. Девочка жалась к ней, испуганно глядя на Неллью.
– Вы, наверное, ошиблись, – голос ее звучал еле слышно. – У меня нет денег. Я отдала все, что у меня было, только чтобы оказаться в тепле и под крышей... Или вы хотите...
– Нет, нет! – попробовал успокоить ее Неллью. – Не бойтесь. Я ничего не потребую от вас. Ничего, честное слово! Ну... настроение у меня сегодня такое, вот! Вы... можете идти?
– Да, – прошептала женщина. – Вы... вы – очень хороший человек...
– Да полно вам, – неуверенно улыбнулся Неллью. – Это я сегодня такой, ну... настроение. Пойдемте же...