Отец Чупас и не подумал встать навстречу гостям. Вместо этого он громовым голосом проревел длинную фразу на непонятном языке.
– Он говорит на наречии кочевников, – вполголоса объяснил Телшие. – Он хочет, чтобы мы оставили на пороге все греховные вещи – те, что не были сделаны руками человека.
– Ему, что, надо, чтобы мы разделись догола?! – яростно прошипел Торкас, но под взглядом Собеско расстегнул и снял пояс с пистолетной кобурой, добавил к нему фляжку и нож и демонстративно снял с руки компас и часы.
Телшие с каменным лицом приставил к стенке свою винтовку, Билон добавил в общую кучу фотоаппарат, и только после этого им разрешили приблизиться и сесть на низкую и очень неудобную скамью перед помостом.
Оглянувшись, Билон заметил, как в храм вошли еще несколько вооруженных туземцев, занявших пост у выхода. Все они, проходя мимо "греховных вещей", старательно дули на плечи и делали знак скрещенными пальцами – отгоняли бесов.
Миловидная девушка, испуганно косясь на отца Чупаса, раздала всем чаши с кумачьим молоком, и только тогда миссионер небрежно проронил несколько фраз на том же языке кочевников.
– Он спрашивает, зачем вы пришли на эту святую землю, – перевел Телшие.
Собеско прокашлялся. Воздух в храме был очень затхлый, к тому же в нем воняло горящим жиром и местными благовониями из особой смолы.
– Скажи ему, нет, скажи им, – Собеско широким жестом показал на туземцев, стоящих за спиной отца Чупаса, – что мы прибыли предупредить их об опасности.
– Какая опасность? – спросил отец Чупас. Это было понятно и без переводчика. Туземцы взволнованно переглядывались.
– Враг, – коротко ответил Собеско. – Враг сильный и безжалостный, желающий уничтожить вас лишь для того, чтобы показать силу своего оружия.
Реакцией стало небольшое совещание между отцом Чупасом и несколькими туземцами. Наконец один из них по знаку миссионера вышел вперед и прокричал несколько фраз.
– Э-э-э… Великий Отец приказал говорить Хранителю Копья племени, – сообщил Телшие. – Хранитель Копья обвинил вас во лжи. Он говорит, что солнце выжгло пустыню на многие дни пути, и что никакой враг не сможет придти к ним незамеченным.
– Но враг придет, – жестко сказал Собеско. – Святой отец, у вас есть радио, вы должны знать о посадке инопланетного корабля всего в сорока километров от вас. Это они. Телшие, переведи, что это нелюди, пришедшие из другого мира, что они уже убили нашего товарища.
– Он говорит, что здесь силы дьявола ничего не смогут сделать, – перевел ответ отца Чупаса Телшие. – Они забрали в ад грешника, одного из вас, но они бессильны против святой веры этого племени.
– Какие еще силы дьявола?! – Собеско окончательно потерял терпение. – Послушайте, святой отец, поверьте нам. Вы что, забыли, что такое пулеметы и пушки? А то, что идет против вас, сильнее пулеметов и пушек! Это пришельцы, говорю я вам, пришельцы с другой планеты, другого мира! Мы сами слышали, как они обещали разрушить вашу деревню, только чтобы продемонстрировать свою силу!
Телшие, запинаясь, начал переводить, но отец Чупас прервал его.
– Вы, грешники! – возопил он, вскакивая на ноги. – Вы признались, что они не сотворены Богом! Вы сами, ваши грехи, ваши дьявольские искусы навлекли на вас кару! Час пробил! Грядут силы ада! И не спасется от них никто, лишь самые чистые и праведные! Вы отринули Бога ради мирских соблазнов, ради дьявольской прелести, и Бог не защитит вас!
Глаза отца Чупаса горели дьявольским пламенем, и Билон успел подумать, что святой отец смахивает на плохого актера в трагической роли. С ходу перейдя на местный язык, отец Чупас выкрикнул еще несколько фраз. Ответом был восторженный вскрик, лес поднятых копий, а затем туземцы, опустившись на колени, нестройно запели что-то довольно немелодичное, что Билон с изумлением опознал как почти до неузнаваемости искаженный гимн "Защити нас и спаси…"
Отец Чупас снова повернулся к горданцам.
– Изыдите! – возвестил он. – Убирайтесь и забирайте вашу дьявольскую утварь. А нас оградит молитва от козней дьявольских! Единый да защитит нас!
Дар речи вернулся к Собеско только в лагере.
– Какой же я идиот! – в сердцах разорялся он. – Как я мог забыть про любимое пророчество всех ганглоанцев – что за грехи наши явится на Филлину дьявольское войско – забирать в ад души грешников, так сказать, созревших для этого. Ну что бы мне соврать про каких-то террористов, спятивших военных, картагонарцев, наконец!…
– И ничего уже нельзя сделать? – оглушенно спросил Даг.
– Почему ничего? – со странной улыбкой ответил Собеско. – Можно еще воспользоваться советом отца Чупаса – молиться за их души. По-моему, ничто другое их уже не спасет.
Глава 12. Силы ада
Второй поход в деревню был делом абсолютно безнадежным. Это понимали все, но, как сказал Собеско, если есть один шанс из тысячи, глупо было бы не попытаться его использовать.
Сидя на неровном шершавом стволе упавшего дерева, точно на том же месте, что и сутки назад, Майдер Билон чуть ли не каждую минуту смотрел на часы, физически ощущая, как быстро и неумолимо уходит время. Он понимал, что сделать им, скорее всего, ничего не удастся, но почему-то ужасно боялся не успеть.
По-видимому, те же чувства испытывали и все остальные, кроме разве что Телшие, оцепенело смотревшего куда-то перед собой. Все чаще и чаще они бросали обеспокоенные взгляды на северо-запад, откуда должны были появиться пришельцы.
Там все уже было готово. Командир Пээл, сопровождаемый заместителями по технике и вооружению, вездесущим тэоном и еще несколькими офицерами, совершал последнюю инспекцию, обозревая выстроенную рядами военную технику.
В авангарде этой импровизированной выставки находились "Молнии" – длинные, изящные, стремительные летательные аппараты со стреловидными крыльями с изменяемой геометрией. Они объединялись в группы из девяти аппаратов, централизованно управляемые с борта корабля через машины-"лидеры", стоящие в середине каждого ряда, – более крупные, с чашеобразными антеннами помехозащищенной спутниковой связи. Эти машины считались давно устаревшими и относились к одному из первых поколений боевых беспилотников, но для Филлины, как считало командование, их было более чем достаточно.
Для выполнения своей основной задачи – ударов по наземным целям – "Молнии" вооружались восемнадцатью управляемыми ракетами "воздух-земля" либо установкой залпового огня, предназначенной для накрытия больших площадей и рассчитанной на восемь залпов тридцатью реактивными снарядами с разделяющимися боеголовками.
Какого-либо существенного противодействия со стороны филитов не ожидалось, однако "Молнии" были штатно вооружены восемью небольшими противоракетами осколочного действия и оснащены установками для отстрела тепловых ловушек. Кроме того, на внешние пилоны можно было навешивать до четырех пар ракет "воздух-воздух" – не менее устаревших, чем сами "Молнии", с примитивным тепловым наведением.
При виде этих машин Пээл почувствовал нечто, похожее на ностальгию. "Молнии", давным-давно снятые с вооружения Военного Космофлота и извлеченные со складов только для участия в завоевании Филлины, до сих пор широко применялись как учебные машины. Послушные, легкие в управлении, прощающие ошибки неумелым дистанционщикам, они были любимы всеми курсантами космических училищ.
На какой-то момент командиру захотелось снова, как в курсантские дни, почувствовать на голове невесомую тяжесть управляющего шлема, увидеть, как разворачивается перед глазами карта местности, нарисованная компьютером по приборам "Молнии"-лидера, ощутить, как девятка скоростных, маневренных, смертоносных машин послушно подчиняется каждому движению управляющих рукояток на подлокотниках кресла, ласкать большим пальцем кнопку запуска ракет…