Рейн Магранис был готов к ответу.
– Обслуживающий персонал вы сами сегодня отпустили. Журналистов никого нет. Остается только охрана. Ребята из бодрствующей смены. Я сам был у них в комнате, когда это началось.
– Хорошо, – президент слегка улыбнулся. – Они, думаю, не станут обо всем этом особенно распространяться, верно? И… Рейн, вы приняли меры для записи этого… гм… обращения?
– Да, господин президент, – отрапортовал начальник охраны. – Мы сразу же записали его на магнитофон, а перед тем, как идти к вам, я распорядился, чтобы принесли киноаппарат и звукозаписывающую аппаратуру.
– Отлично, – президент с благодарностью посмотрел на Маграниса. – Теперь пошлите своих людей в близлежащие дома. Пусть под любым предлогом выяснят, не принимают ли они эту передачу. Вас же, друзья, – повернулся он к собравшимся, – я попрошу сохранить в тайне все увиденное и услышанное.
Все это прозвучало достаточно жестко и требовательно. Барк и Тэй Негелисы синхронно кивнули. Торви Арнинг пробормотал что-то одобрительное. Остальные стояли, словно окаменев. Переход от мирного ужина в дружеском кругу к военному совету оказался слишком резким.
Хлопнула дверь – это Рейн Магранис быстрыми шагами вышел, почти выбежал из комнаты. Кир Калансис подошел к телевизору и выключил звук. Линн Арнинг подняла на него испуганные глаза.
– Что это? – пробормотала она слабым голосом. – Это ультиматум?
Кир Калансис вздохнул.
– Ты права, Линн. Это ультиматум. И это война.
Эри Феланис вздрогнула.
– Нет, – запротестовала она. – Это просто чудовищно. Зачем… И что же нам теперь делать?
– Как что?! Сражаться! – воскликнула Тэй Негелис, воинственно взмахнув своей сильной рукой. – Они хотят завоевать нас, так пусть попробуют!
– Но может, этому есть какое-нибудь другое объяснение, – попробовала возразить Эри Феланис. – Вдруг, это чья-нибудь провокация, чтобы поссорить нас с Горданой, или неумная шутка…
– Вряд ли, – покачал головой Негелис. – Ведь для этого надо было прервать передачи на всех каналах, а ими руководят различные люди, телестудии расположены в разных городах. Это слишком сложно. Нет, не то, что сложно – просто невозможно.
– А что такое острова Фланни и Ксаннет? – вспомнила вдруг Линн Арнинг. Кажется, ей хотелось немного разрядить обстановку.
– Этот пришелец, если он действительно пришелец, употребил баргандские названия, – пояснил Костас Феланис. – По-нашему, это Фаланен и Касанета. Два крупных острова вблизи горданского побережья. Если я не ошибаюсь, город Сапполен на Касанете был первой столицей Горданы, когда она еще была баргандской колонией. Реперайтер основали гораздо позже.
– Спасибо, – поблагодарила Линн, хотя было видно, что ее мысли заняты совсем другими вещами. – И все же, так хотелось бы, чтобы права была Эри. Что угодно, пусть неумная шутка, провокация, но не война!
Но Барк Негелис твердо решил развеять все робкие надежды.
– Я не допускаю, чтобы причина находилась здесь, в Чинерте и даже на Филлине. В конце концов, мы скоро узнаем ответ. Если пришелец не солгал, и передачу принимают только здесь, в Доме Мантериса, нам придется ему поверить. У нас такая точность невозможна. Надо смотреть правде в глаза – нам только что объявили войну, хотя и непонятно, из-за чего.
На несколько секунд наступила тишина. Гредер Арнинг невидящими глазами смотрел на экран, где пришелец беззвучно открывал и закрывал рот, старательно артикулируя звуки.
– Война, – неслышно, одними губами, прошептал он. – Опять…
Старые воспоминания вдруг со страшной силой нахлынули на него. Черные прямоугольные репродукторы на столбах и противный вой воздушной тревоги, и торопливые сборы, и подвал, где он сидел между мамой и бабушкой и где было очень скучно, так как свет был слишком тусклым, чтобы читать, дощатое сиденье неудобным и жестким, а взрослые сидели тихо и испуганно и не разрешали бегать и играть. И хруст от битого стекла под ногами, когда от близкого разрыва бомбы вылетели все стекла. И похороны их учительницы, погибшей при бомбежке, и плач соседки, которой пришла похоронка на мужа, и…
Но нет, та война, что им угрожает сейчас, будет другой войной. В памяти завертелись образы то ли из прочитанной книги, то ли из увиденного когда-то фильма. Гигантские шагающие машины, давящие дома; взрывающееся нефтехранилище; дискообразные летательные аппараты, преследующие людей, и воины в рогатых шлемах и со странным оружием, рыскающие среди руин. Хотя нет, воины – это из другого фильма…
И это конец, конец всему. И не будет больше ни программы Калансиса, ни ресторана под вывеской "Ларринг", ни новой книги Феланиса, и Рэл! О, боже! Рэл, малыш!… Гредер Арнинг судорожно сглотнул. Неужели нет никакой надежды?!
Надежда была. По крайней мере, у Тэй Негелис.
– Главное – не терять мужества, – решительно говорила Тэй, энергично рубя воздух правой рукой. – Мы можем и должны сражаться! Мы победили баргандцев, дадим по зубам и этим гадам!
Она сделала паузу, чтобы вдохнуть воздух, и этим воспользовался Торви Арнинг.
– Да, мы можем воевать, – негромко сказал он. – Но должны ли?
Тэй просто задохнулась от возмущения.
– Как это, должны ли?! А что же нам еще остается?! Сдаться?!
Торви Арнинг был почти спокоен.
– Все это слова, эмоции. Да, отвергнуть с порога позорный, я повторяю, позорный ультиматум – это первое и наиболее естественное, что может придти в голову. Но это же неразумно! Да, это тяжело, это страшно, но капитуляция – это лучший вариант из двух худших!
– Этого варианта вообще не существует! – отрезала Тэй. – Как только можно было предложить такое?! Да когда такое было, чтобы мы, чинеты, при первой же угрозе поджимали хвост, словно проклятые трусы, перед какими-то синерожими ублюдками?! Да пусть мои дети лучше погибнут, чем станут рабами!
Детей у Тэй было четверо. Один родной и два ее двоюродных брата погибли на войне. Она понимала, о чем говорила.
У Торви Арнинга ярко порозовели уши, пальцы сжались в кулак, но по старой судейской привычке он сохранял хладнокровие.
– Опять эмоции, ничего, кроме эмоций, – голос его звучал ровно, даже чересчур ровно. – Конечно, кричать "К оружию!", "Все на борьбу с врагом!", "Свобода или смерть!" и тому подобное – легче всего. А дальше? И что дальше? Они летают между звезд, а мы еще не вышли за пределы нашей планеты. Насколько же их цивилизация опережает нашу! Да в войне с ними у нас столько же шансов, сколько у дикарей, вышедших даже не с луками и стрелами, а с дубинами и копьями против пулеметов и танков!
– Было бы хорошо, если бы все было так просто, – пробормотал Барк Негелис. – Это не трусость – склониться перед противником, который сильнее тебя во много раз. Но мне не нравится кое-что у этих пришельцев! Во-первых, сначала нас приглашают вступить в какое-то унизительное соревнование с Горданой – как две собаки, которым бросили одну кость: а ну-ка, кто из вас схватит ее раньше и завиляет хвостиком?! Потом пришельцы будут воевать на Западном континенте, а мы в это время им как на блюдечке – вот вам, пожалуйста, продовольствие, вот вам, пожалуйста, матерьяльчики, вот вам, пожалуйста, чего изволите-с! И наконец, нас еще оставляют за порядком следить – если где недовольные заведутся, а они, похоже, обязательно заведутся, нам это все и подавлять, нашей кровью, во славу наших синерожих хозяев! Это не трусость, это предательство, предательство всего мира! И позор за него падет не только на головы тех, кто принял решение, а на весь народ наш и потомков наших и во веки веков! Так что мы выиграем? Положение надсмотрщиков над другими рабами да вселенский позор в придачу? Стоит одно другого? По-моему, нет!
– Допустим! – резко сказал Торви Арнинг. Уже не только уши, но и все его лицо покраснело от гнева. Он еле сдерживался, но все же еще сдерживал себя. – Да, ты прав, Барк. Это все так. Но ты тоже забыл об одной вещи – о человеческих жизнях. Сколько людей погибнет в этой войне, где мы, кстати, обречены на поражение? Сотни тысяч? Миллионы?! И что мы получим в конце этой проигранной войны?! Да то же рабство, только более жесткое, жестокое, беспощадное! В любом случае нас ждет одно и то же! Мы можем выбирать только пути! Вы считаете, честь лидера, народа, государства стоит этих миллионов жизней? А я думаю, что сдавшись пришельцам на их условиях, мы сохраним наших родных, близких, соотечественников, сохраним нашу промышленность, науку, даже, возможно, оружие!