– Ну, это так, для полноты ощущений и серьёзности намерений! – Резюмировал Быка. – Главное, бабки неплохие снимем, а потом сам будешь решать: возвращаться в Город или в городе белых ночей обосновываться.
– Предложение, конечно, заманчивое, – как можно равнодушней отвечал Санька, – только я – то тут причём? Ты его спасал – тебе и карты в руки. А я, как говорится, не вор в законе, ему на кой хрен сдался? У него там, наверное, и своих, питерских, хватает, с которыми геморроя меньше.
– А вот в этом ты, Смыка, не прав! – категорично отрезал Быка. – Они там все обленились до упора. Работать отвыкли, а живут либо на перепродажах таким, как мы с тобой, либо на посредничестве, либо на сдаче жилья, либо… ну, ты и сам знаешь: наркота, проституция, переуступка долгов, рэкет и тому подобное. А мы с тобой – обещаю, всё по закону. Меня, брат, на шконку тюремную больше не тянет, тем более, что нынче можно прилично жить и без заморочек с Законом. Короче, он приглашал и не против, если приеду с корешем. Ему не помешает, а даже наоборот. Давай попробуем, а если не впишемся, то получим, что заработали, и сдёрнем. У нас с ним и на эту тему базар был. Он же понимает, что Питер или та же Москва не всем на нутро лягут. Ну, как ты?
– Если честно, Бык, я после армии тут загулял немного и вот в аккурат собирался устраиваться. – Признался Санька. – Поэтому можно, конечно, попробовать. Опять же, время пришло такое, что все вокруг шмыгают как крысы, суетятся и всё такое…
– Правильно мыслишь, Смыка, – подхватил Санькину интонацию Быка. – Кто не рискует – тот не пьёт шампанское. А тут и риску-то никакого нет. Все ищут, пробуют, устраиваются, увольняются, сходятся, расходятся… Жизнь, короче! Поехали, Санька, у меня ведь тоже, если по чесноку, сомнения есть. На зоне – одно, там из боязни за шкуру свою столько наобещать можно, а здесь – совсем другое. Но он, вроде, правильный пацан, куму не стучал, перед блатными не пластался. Да и не обещал он ничего особенного. Да. Как говорится, работаем – получаем. И всё.
– Ладно, попробуем, – согласился Санька. – Только без криминала, Быка! Я тут несколько раз по краю ходил. Всё те же кражи и драки, за которые ты срок отмотал. Только я немного хитрее был и во время с места слинял, но в ИВС пришлось попариться. А вполне бы мог и в Белый Лебедь залететь и, скажу тебе, надолго, если бы по полной предъявили.
– Сань, я ж тебе говорю, завязал! – почти поклялся Быка. – Мы с тобой лучше питерских девочек пользовать будем да в хорошие места захаживать… иногда.
– А хватит у нас на хорошие – то места? – С усмешкой поинтересовался Санька. – Говорят, там всё в разы дороже?
– А мы только по Лёхиной наколке пойдём – так кореша моего зовут, – отвечал Быка. – Зачем нам переплачивать. У него всё для своих. И кафе – тоже. Брат его держит. Для начала договорились посидеть в дешёвой пивнушке на Смоленской. Там и обговорили все нюансы, вплоть до того, что с собой брать и как себя вести при устройстве в Ленинграде.
– Питерцы есть питерцы так же, как москали есть москали, – констатировал злобу дня Быка, – а мы – русские из провинции!
– Лучше бы мы были евреями! – пошутил прошедший в армии школу национального притирания Санька. – По крайней мере, нам бы больше платили. Усмехнувшись в порыжевшие от курева усы, Быка спорить не стал, а только заметил, что их кум на зоне был подполковником Гершензоном. И когда какая-то там проверка из УИН наковыряла в учреждении кучу нарушений, убрали почти всех офицеров, кроме Гершензона. И они выпили водки под Быкин тост: «Чтоб всё у нас было, и нам за это ничего не было!». На следующее утро папа Федя, осторожно подкравшись к Санькиному дивану, положил ему на лоб завёрнутый в тряпицу лёд, который скоро растаял – так что Санька проснулся на совершенно мокрой подушке. «Наблевал что ли?» – спросил он себя с укором. Но, не обнаружив на чистой материи ни желчи, ни остатков пищи, решил, что это последние слёзы по его «отболевшим» женщинам.