– Можете следовать дальше! – выразительно поднял голову Иван. – Вы на сегодня свободны! Едва не захлебнувшаяся чаем Мария выронила бутерброд на колени, и соскочивший с него ломтик колбасы полетел в траву. Не успела она дотянуться до него, ворча на свою больную спину, как некая рыжая тень, промелькнув у неё под рукой, оставила от колбасы один только запах. При этом Емельян даже не успел ничего толком заметить.
– Вот это я понимаю… краковские колбасники! – Восторженно констатировал Иван. – До сих пор колбасу делать не разучились! Не то, что местные…
– Ты думаешь, её из Польши везли?! – саркастически усмехнулась Маша. – Как же, держи карман шире! Нынче даже местные сардельки варят в Москве.
– А местных детей где делают? – заорал перегнувшийся через забор явно нетрезвый мужик. – Я слышал, вчера очередную партию в наш роддом привезли…
– Ну, это, определённо, перебор! – отрицательно замахал руками Иван.
– Я – тоже не верю! – согласно заорал обвисший на локтях глашатай, очевидно, хозяин соседней дачи, исполин лет пятидесяти с татуированной кошачьей головой во всё плечо. – Можа, примешь со мной по этому бла…родному поводу косушку, а-а?
– Спа… асибо, друг! – отвечал в такт Иван, питавший постоянную симпатию ко всем крупным людям. – Я б… с превеликим удовольствием, да за руль ещё садиться предстоит!
– По… онял, друг! – кое-как выговорил мужик и, навзрыд икнув, с грохотом обрушился за забор. Иван поднял голову и заметил, что у пьяного соседа, между прочим, на огороде наблюдался полный порядок. Всё густо зеленело и дружно тянулось к свету. А самогон он гнал прямо на улице, благо наказывать за этот промысел перестали, а потому над садовыми товариществами плыл расслабляющий дух сивушной прели, и к вечеру то здесь, то там вспыхивали стихийные «дни рождения», «годины», «крестины» и даже «отпевания» обречённых на погибель врагов и завистников. Последних, как успел заметить Иван за свою уже весьма долгую жизнь, у русского и в особенности пьющего человека было, как грибов после дождя. Завидовали дому, урожаю, инвентарю, машине, жене или наоборот … отсутствию таковой и даже мозгам завидовали, если человек умел ими пользоваться, а не изводил членов садового товарищества доносами об отсутствии у них надлежащих приборов учёта электричества.
– Его Колей зовут, – несколько виновато проговорила Мария. – В прошлом году не раз помогал нам с мамой по хозяйству, у него золотые руки и он, хоть и выпивоха, но совсем не жлоб, как многие окрест. И животных очень любит. У него и кролики временами появляются, и куры всё прошлое лето по грядкам гуляли, и кошка сибирская. Он говорит, что и козу бы завёл, только зимой девать её некуда… Кстати, колбасу слямзила его рыжая Бикса. Емельян бы её наверняка вычислил, да стерилизовали мы его с мамой, чтобы в квартире углов не метил. С котами он ещё дерётся, а кошек для него как бы и нет вовсе. Вот Бикса и наглеет.
– И имя… кличка у неё для этого подходящая, – криво усмехнулся Иван.
– Правда? – встрепенулась Маша. – А что это за имя? Я хоть и ветеринар, но ни разу такого не слышала, а Колю спросить не удосужилась.
– Не знаешь, он сидел? – потянувшись за кочергой, сосредоточенно спросил Иван.
– Рассказывал, что сидел, но давно, – отвечала уже перешедшая с чая на яблоки Маша. – Он, кстати, как-то маме признался, что и животных там, на зоне, решил завести.
– Я так и думал, – как-то устало заметил Иван. – А бикса – это… девушка в общем весёлая. Мой друг детства сел по малолетке, а, вернувшись, всех дворовых девчонок так называл. А они и не обижались, потому что слово не бранное, а скорее указывает на модную одежду и дорогую косметику. Ну, а там, за колючкой, все молодые женщины, которых изредка удаётся увидеть, кажутся биксами. Вот он кошку так и назвал. В это время Коля уже добрался до своего участка и махал им оттуда невесть как оказавшемся у него флагом Великобритании. Причём, из открытых окон его бревенчатого дома явственно слышалось торжественное «Боже, храни королеву!». Как мирной Колиной соседке, решил про себя Иван, надо будет обязательно подарить Маше флаг либо Австралии, либо Новой Зеландии.