— На той вечеринке… Ты сказала, что…
— Вечеринке? Разве мы с тобой виделись после твоего признания? — ударила не в бровь, а в глаз Милакрисса.
«Значит, ты решила вычеркнуть тот вечер из своей жизни… Притвориться, что его никогда не было между нами. Настолько я тебе противен? — размышлял Фрид в оцепенении. — Надо что-то ответить, а то иначе она продолжит давить, думая, будто я не понимаю намёка».
— Верно. Не виделись… Прости, если побеспокоил, просто тоже удивился, увидев тебя здесь.
— Ничего. Рада, что ты в порядке, — сказала она и надела обратно наушник.
И так Фрид окончательно распрощался с идеей о связи с Милакриссой. Благо, совместных пар у них было не так много, поэтому сильно страдать не приходилось.
Посещая занятия по айкидо, Фрид часто пересекался с Владом и невольно ввязывался с ним в разговоры. Удачей было, если они встречались на выходе из секции — успевали перекинуться только приветами, — но, сталкиваясь с ним в раздевалке, деваться Фриду было некуда: Влад делился личной жизнью без чьего-либо спросу и кому попало, заводил сомнительные темы, на которые и язык не поворачивался что-то ответить, поэтому всё, что оставалось делать, — это слушать. Но, несмотря на всю бестактность, его болтовня могла оказаться полезной, так как он часто возмущался по поводу событий в университете, в том числе и людей.
Из-за проблем с социальным взаимодействием Фрид редко общался с кем-либо из группы. Шон, будучи богатеньким сынком, пошёл в университет вслед за другом, поэтому посещал пары как попало, отдаваясь любимому делу — работе барменом; остальные же разбились на локальные компании друзьяшек, и Фрид — центр внимания первой встречи — оказался один, как это было и в школьные годы. Учёба, о которой он изначально грезил как о поворотном моменте своей жизни, превратилась в скудную повседневность. Без Шона, выступающего кем-то вроде связывающего звена с обществом, Фрид уходил в себя, и всё происходящее вокруг едва ли достигало его ушей.
Именно в эти моменты Влад и оказывался чрезвычайно полезен. Выступая в роли ходячего радио, он вещал об актуальных новостях из мира студенческой жизни. Чаще всего, эта информация была такой же неинтересной, как и вся его болтовня, однако в один день он упомянул до боли знакомое имя в крайне неожиданном контексте:
— Я и Милакрисса встречаемся.
Фрид застыл не в силах поднять футболку из шкафчика.
— Поздравляю, — выдавил он.
Это заставило парня вновь задумался над своими чувствами: Милакрисса была его первой любовью, но никогда не являлась его девушкой. Более того, если смотреть правде в глаза, она его отшила. Так почему он о ней переживал? Почему ревновал? У Фрида была девушка, с которой его познакомил Шон; их отношения зашли дальше, и длились дольше чем кто-либо представлял, и несмотря на это… он всё равно любил Милакриссу. Любил, но не был любим, поэтому, игнорируя неприязнь к Владу, собственную ревность и желание забрать Милу себе, помогал советами и делился никому неизвестными воспоминаниями из их детства.
Было ли это выстрелом себе же в ногу? Да.
Жалел ли об этом Фрид? Да.
— Благими намерениями вымощена дорога в ад, — сказала Килия, попивая бабл ти. — Сколько ни старайся, мир не вознаградит тебя за самопожертвование — лишь отберёт нажитое. Поверь, тёмный путь, который вы, люди, так сильно презираете, является самым что ни на есть настоящим.
— Разве ты не бог? Почему твои речи звучат, как будто я говорю с демоном?.. — риторически спросил Фрид.
— Я уже говорила: люди придумали слишком много угодных для себя суждений на наш счёт. И вообще, хватит киснуть, давай за дело!
— Тск…
Занятия Килии походили на обычную медитацию: Фрид сидел в позе лотоса с закрытыми глазами и пытался концентрироваться на внутренней энергии, чтобы вывести её за пределы тела и тем самым создать огонь в реальности.
Однако если Фрид и верил в то, что Килия — богиня времени, то вот в бога огня внутри себя ему верилось гораздо меньше. Именно поэтому он мысленно блокировал развитие внутренних способностей.
Хоть Килия это понимала, залезть в чужую голову она никак не могла, поэтому просто выжидала подходящего момента, которым и стала ситуация с Милакриссой. Из-за девчонки её ученика обуревали самые разные эмоции: злость, ревность, зависть и, конечно же, сама любовь. А эмоции — это всегда ключ от двери, запирающей всех бесов внутри человека.
«Думаешь, она хоть когда-то задумывалась над твоими чувствами? Наверняка сидят сейчас где-то, держась за ручки, Влад рассказывает невероятную историю из детства, как он был покинутым ребёнком, и она проникается к нему сочувствием, ведь она такая же! Тебя это не раздражает?» — богиня постепенно давила на Фрида, нарушала внутренний баланс, пыталась вывести его на агрессию, которая определённо зажгла бы искру.