Под срывающееся дыхание Миджер бежал по холму вверх, пытаясь выйти на широкую мощеную дорожку, но никак ее не находил, все больше злясь на себя за страх. Странно, Миджеру хватало при этом сил еще и думать о своих неладах с матерью. Самый час выбросить из головы, а нет. Страх, злость, неуверенность боролись сейчас в нем, разрывая на части. Дико захотелось скорча. Два пузырька. Или даже три.
«Нет, даже думать не смей!»
Дожил, сам с собой разговаривает…
Миджер поднялся на гребень холма, откуда открывался вид на центр, уже задыхаясь. Где же все?
Внизу было так же темно, как у него за спиной, только смутное эхо странного шума едва касалось его ушей.
– Маскировка, ее мать, а орут так, что отсюда слыхать!.. Стажер, двигайся, все пропустишь!
Какая-то тень промелькнула мимо Миджера, судя по странной вихляющейся походке – ветеран. Хриплый смешок заставил Миджера поморщиться. Он не любил, когда над ним смеялись. А еще он не любил грубость и агрессию языка отцов.
Выдохнув, Миджер бросился вперед, на бегу разворачивая фонарик более широким лучом. Он должен наконец узнать, что происходит!
Гомон постепенно усиливался, стали слышны отдельные голоса, но разобрать ничего не удавались. Деревья отступили, выпуская из мрака поблескивающие пластиком корпуса административных зданий. Поселок был не из самых крупных, но все-таки помимо трех фабричных корпусов в нем было достаточно зданий и такого толка – небольшой пустующий годами причал для космических шлюпок делал их чуть ли не местным центром вселенной. В этом лесу утопленных в землю пультов управления радарными станциями, просто административных зданий, подстанций генераторов можно было даже не догадываться, что в двух шагах отсюда стоят рядами одноэтажные жилые домики. На Имайне вообще была всего пара настоящих городов, промышленная революция не коснулась той волны колонистов, что сошла на первой остановке. Тяжелые автоматические заводы в промзонах не требовали большого количества персонала, пока там что-нибудь не ломалось, и люди жили в мелких поселках, но далеко не рядом с каждым из них стояли мощные космические радары. А значит, именно в их «центре» можно было узнать больше, чем где-либо на этой планете.
– …И ты подумай, они ушли, как будто знали, сколько нам нужно времени, чтобы развернуть…
– …Кто знает? Только не к добру это, не к добру, а если это лишь разведчик? Послали вперед себя, а тот попал в газовый хвост…
Одна, две, десяток фигур стояли кучками в темноте, пересказывая друг другу те же подозрения, что кипели сейчас в голове у Миджера. Нужно было пробраться ближе к эпицентру. А эпицентр сейчас находился в двух шагах от головного здания местного Центра самообороны. За ним и располагались пульты радаров. И именно туда ему было приказано явиться.
– …А разве есть какие-то сомнения? Был бы наш, хоть бы как сигнал бы подал. Кто-нибудь следит за информацией? Может, там уже Дальний космос прощупывают?..
Никто, конечно же, ничего не знал. Никто не знал даже, что происходит с их куцей космической группировкой, представленной только мелкими автоматическими станциями. Значит, нужно спрашивать у тех, кто владеет информацией, но, возможно, по каким-то причинам предпочитает пока молчать.
Со всех сторон неслись вопросы, восклицания, даже крики. Кто-то чуть ли не лез в драку, а кто-то просто тихо паниковал. Кто это был, кто вообще были эти люди, пришедшие сюда кто по приказу, а кто по зову сердца, Миджер разглядеть не мог. Большинство из них он знал с детства, но сейчас, в темноте, на гребне волны растущего смятения, они все словно стали чужими безликими масками, которые заслонили лица реальных людей. Лишь бы никто не привязался, лишь бы никто не стал расспрашивать… Миджер чувствовал, что готов бежать от этого сломя голову. Среди утонувшей во мраке толпы человеческих душ было страшно находиться, но на свету было бы гораздо страшнее, он понял это вдруг и сразу.
За очередным поворотом Миджера встретило молчание. Две сотни его ровесников без слов выстраивались на едва освещенном плацу, а на противоположной стороне уже переминались с ноги на ногу скособоченные фигуры ветеранов из числа тех, что числились в оперативном резерве. Джо, Спартон, Старый Джеф. Все собрались. Миджер явился вовремя.
– Рекруты и ветераны!
Сержант хромал сильнее прежнего, припадая на левую ногу, однако зрительные элементы сверкали ровно, будто их владелец не знал сомнений. Синтезированный голос скрежетал, грудной манипулятор был прижат в полной готовности. Сержант единственный не казался растерянным.
– Особенно – рекруты! Я уверен в тех, кто вернулся с небес, но я не могу покуда верить в молодых, и потому я хочу сказать пару слов.
По шеренгам прокатилось короткое покашливание. Было понятно, что и ветераны в себе вовсе не уверены. Многие из них вернулись на Имайн много лет назад, а основной причиной, по которой они выжили, было тривиальное везение – неопасное для жизни увечье, которое все же не позволяло служить дальше. Многие из них сами написали прошение о комиссовании. Миджер был уверен только в сержанте – того отправили в гарнизон по приказу. Однако и здесь, на планете, он продолжал служить, пусть и простым инструктором. Нет, даже хмурые лица ветеранов выражали неуверенность, почти страх. Что уж говорить о хорохорившихся еще вчера курсантах. Те мелко дрожали, дрожал и сам Миджер.
– Что бы ни спустилось сегодня с небес, а я бы не стал загадывать наперед, наша задача – встретить опасность достойно. Космос недружелюбен к нам, людям, но стойкость наших предков перед невзгодами Века Вне приказывает нам быть твердыми хотя бы в память о них, подаривших нам эти миры.
Рядом о чем-то горячо зашептали, но Миджер не стал оборачиваться. Где эти хваленые бойцы, что гоготали не так давно о победоносной войне? Он сам был хотя бы честен перед собой. Пространство для него всегда было причиной страха. Лютого, полубессознательного, холодного, липкого.
– Я сам знаю немногим больше вашего, однако даже неизвестность должна сплотить наши ряды, это – испытание для слабых, не для нас. Пусть гражданские дрожат перед терминалами и боятся завтрашнего дня.
Это сержант зря, даже ветераны потупились. Мы думали о себе, боялись за себя, но они-то думали о своих родных, у каждого семья, дети. Старый Джеф недавно женился на молоденькой лаборантке. Мужчин не хватало, ровесники Миджера – самое старшее поколение из не попавших на предыдущий транспорт было всего на год старше его – для завязывания серьезных отношений не годились, их за глаза называли смертниками, так что выбирать не приходилось. Многие и без того рожали «от мертвецов», отчаявшись дождаться возвращения хоть кого-нибудь. Миджер покосился на своих, те уж думали кто о чем, сержанта слушали единицы. Тьма подери.
– Мы избраны защищать свой род, хотя многие и предпочли бы иную участь. Но лучшего выбора у нас нет и не будет – потому что вместо каждого из нас могут погибнуть наши близкие, и они погибнут вернее, потому что не обучены пилотированию, и враг пройдет сквозь них без малейших потерь, даже если они и смогут взять в руки оружие.
Шепот захлебнулся, шеренги вновь уперлись взглядами в калеку, который был их командиром. Старики и молодежь ненавидяще сверлили его взглядами, проклиная про себя, но эта злость за грубое напоминание уже почти делала из них солдат – даже сквозь лед собственного страха Миджер почувствовал укол чего-то незнакомого. Неужели он так боится войны, что готов оставить погибать собственную маму?!
– А потому командование Планетарных Сил Обороны приказывает всем, носящим боевой нейроконтур, оставаться в мобильной боевой готовности до прояснения тактической обстановки. Радарная сетка уже развернута «внутрь», идет тщательное сканирование местности в районе предполагаемой посадки неопознанных объектов. По мере изменения обстановки нас будут информировать, любые дальнейшие приказы будут транслироваться непосредственно вам в личный канал.
Сержант судорожно дернул манипулятором, словно хотел сделать какой-то человеческий жест, но не смог.