— Почему? Деньги? Страх?
Я сам не заметил, что сказал эти слова вслух. Они услышали, лицо Янека исказилось в гримасе ярости и досады. Потом оно снова разгладилось и приобрело выражение, которое никогда не с летало с его смазливой физиономии — проказливое, насмешливое, доброжелательное.
— Андрюх, ну а ты как хотел? У нас семьи! Ты не забыл, что мы женились? Что у нас дети теперь есть? И кстати — мы не подписывались участвовать с тобой в акциях по ликвидации! Извини, ты сам по себе, мы сами по себе.
Косой и Казак потупили взгляды. Им было стыдно. Но они согласны с Янеком. Янек всегда был шустрее остальных. Вот и сейчас он выступил первым. И ни малейшего стыда.
— Предать друга легко, Янек? Ничего в душе не ворошится? Сердце не щемит?
— Слова. Все — слова! — криво усмехнулся Янек — Слова ничего не значат. Ты зачем сюда пришел? Умереть? Ты же у нас самурай — ты ищешь смерти. А мы не ищем ее. Мы жить хотим. Так что ты сам по себе — мы сами по себе. Сдайся, Андрей. Иначе…
— Иначе вы меня заставите? — кивнул я, рассеянно глядя по сторонам — И что сделаете? Убьете? Что вам за это обещали?
— Не хотим мы тебя убивать! — это уже Косой. Покраснел, видимо все-таки его проняло — Если только не заставишь! Сдайся! Отсидишь. Выйдешь — деньги у тебя есть, ничего страшного. И на зоне живут. И мы поможем, если что.
— Ну, спасибо…друг! — ухмыльнулся я — Вы хотя бы дождались, когда мою подругу закопают. Не стыдно, на могиле-то?
— Своя рубашка ближе к телу — хрипло выдавил из себя Косой — А Надю жаль. Но мы ни причем. Ошибка вышла!
— Ошибка вышла! — вмешался гэбэшник которого я не знал — Им был отдан приказ вас задержать, а они начали стрелять. Эксцесс исполнителя! Сдайтесь, я гарантирую вам жизнь!
— Так это вы отдали приказ тем, кто стрелял в меня на трассе? — медленно спросил я, вглядываясь незнакомца, и уже зная ответ.
— Я же вам сказал — голос мужчины резок и неприятен. Он точно раздражен — Я отдал приказ задержать! Стрелять только в крайнем случае!
Мужчина осекся — понял, что прокололся. «В самом крайнем случае» — это слишком растяжимое понятие. Вот его и растянули. А результат сейчас лежит под этим холмиком, прекрасная и холодная, как лед.
И я двинулся вперед, войдя в боевой режим. Теперь я это делал легко и просто — даже усилия воли не надо. Просто весь мир становится медлительным, скучным, едва передвигающимся в пространстве. Звуки низкие, трубные, будто труба, сзывающая мертвецов на Страшный Суд. Пора всем получить по заслугам.
Батожок у меня не простой. Нет в нем стального клинка, но…сам по себе, сделанный из прочного, выдержанного дерева — он страшное оружие. Великий фехтовальщик Мусаси своего противника на поединке просто забил оструганным веслом, будучи с похмелья, после ночи, проведенной в борделе. Я тоже провел ночь в борделе, в руках у меня деревянная трость — так чем я не Мусаси?
Только вот противник у меня не один, и в руках у противников не мечи — пистолеты. Но разве это может быть преградой самураю, готовому умереть? Особенно, если он мутант.
Трость ударила по запястью ближайшего, стоявшего с пистолетом в руке. Рука сломалась в месте удара, согнувшись почти под девяносто градусов там, где сгибаться не должна. Пистолет полетел на землю.
Выстрелить успел только четвертый — шустрый оказался парень. И лучше бы он не стрелял — я-то успел уйти с траектории выстрела, а вот те, кто бежали на помощь от «Волги», не успели. Куда умудрился попасть этот недоделок — я не знал. Главное, одного из бегущих как в замедленной съемке парня сбило с ног, будто ему в грудь врезали кувалдой. У «макарова» хорошее останавливающее действие, и на короткой дистанции он вполне даже неплох. Вон как парнишку приголубил!
Мысли ворошатся где-то на периферии сознания. Теперь не время для мыслей, теперь — только действие. А если задумаешься, какой конечностью двигать — можно ведь и упасть. Как та многоножка, которую спросили, как она ходит со столькими ногами. Только я, в отличии от многоножки, упаду навсегда. Навечно.
Разинутый рот Сергачева. Он что-то кричит, но что именно, кому кричит — разобрать не могу. Изо рта вырывается только что-то вроде ыыыы…ррр…аааа…рррр… Будто рычит огромный волк. Или медведь. Утробно так рычит, и совершенно непонятно. Я ведь звериного языка не знаю.
Прости, Сергачев, хоть ты и сука еще та! Придется и тебе полежать рядом со товарищи! По голове тебя бить не буду — мало ли, спишут еще по комиссии, и останутся работать только лишь вот такие ублюдки как этот, рядом с тобой. Тот, кто убил мою Надю. Не сам убил, да — но какая разница? С его подачи! До московского его начальника я добраться не сумею…пока не сумею. А вот до него — запросто! И нет тебе пощады!