– На которые вряд ли можно было бы полагаться, – отметил Нарби.
– Полагаться только на его слова не было нужды. Он ведь предлагал нам безопасный проход через страну мьютов, можно было бы самим посмотреть, что к чему.
– Ты это всерьез? Любой член Экипажа, доверившийся мьюту, – отправится не в Невесомость, а в Полет! – Нарби был ошеломлен.
– Не знаю, не знаю, – возразил Эртц. – У меня сложилось впечатление, что Хойланд сам верил в то, что говорил. Помимо того…
– Что «помимо того»? Весь этот бред о движении Корабля?
Незыблемого Корабля? – Нарби ударил кулаком по стенке. – Да кто поверит в подобную чушь?
– Хойланд поверил. Ну, хорошо, он религиозный фанатик, я согласен. Но ведь его фанатизм на чем-то основан? Он увидел, наверху, что-то невероятное и воспринял его по-своему, в виде той истории, которую нам рассказал. Мы должны были использовать его предложение пойти наверх и познакомиться с его открытием хотя бы для того, чтобы разведать по дороге страну мьютов. – Полнейшее безрассудство!
– Вот и нет. Судя по всему, он пользуется огромным влиянием среди мьютов, а то с чего бы им заваривать эту кашу и спасать его? Если он говорит, что гарантирует безопасный проход через их страну, значит, знает, что говорит.
– С чего это ты изменил свое мнение?
– Мое мнение изменил налет. Я бы в жизни не поверил, что шайка мьютов рискнет шкурами, чтобы спасти одного человека. Но коль скоро это произошло, я вынужден пересмотреть свои взгляды.
Абстрагируясь от рассказа Хью, могу сказать только одно: мьюты готовы за него драться и, по всей вероятности, готовы подчиняться ему. А если это так, на его религиозный фанатизм следовало смотреть сквозь пальцы и использовать Хью для установления контроля над мьютами, не прибегая к войне.
Нарби пожал плечами:
– Твои рассуждения не лишены логики. Но стоит ли тратить время на рассуждения о том, что могло бы произойти. Если шанс и был, то он уже упущен.
– Как знать. Хойланд ведь бежал к мьютам. Бели бы я мог как-нибудь связаться с ним, может, и удалось бы еще начать все сначала.
– И как же ты предполагаешь сделать это?
– Сам пока не знаю. Можно, например, взять охрану, полезть наверх, поймать какого-нибудь мьюта и отправить его к Хойланду.
– Рискованная затея.
– Но я не прочь попробовать.
Нарби задумался. Весь план казался ему донельзя глупым и неоправданно рискованным. Но если Эртц не прочь рискнуть…
Шансов, конечно, мало, но чем Хафф не шутит? Если Эртцу удастся осуществить свой план, то у него, у Нарби, будут развязаны руки для выполнения самых заветных планов. Уж кто-кто, а Нарби понимал, что покорение мьютов силой будет делом долгим и кровавым, да и вообще вряд ли осуществимым. А если у Эртца ничего не выйдет, то опять же Нарби ничего не теряет, кроме самого Эртца. А на нынешнем этапе игры о жизни Главного инженера вообще вряд ли стоит сокрушаться. Та-ак…
– Возьмись за это дело, Билл, – сказал он. – Человек ты смелый, а дело стоящее.
– Хорошо, – согласился Эртц. – Доброй еды.
Нарби понял намек.
– Доброй еды, – ответил он и, забрав книги, ушел. Только вернувшись к себе он сообразил, что Эртц так и не дал никакого объяснения своему исчезновению и долгому отсутствию.
Эртц тоже понимал, что и Нарби не был с ним полностью откровенен. Но, зная Нарби, принимал это как должное. Основа для будущих действий была заложена.
Главный инженер провел текущую проверку Конвертера и назначил исполняющего обязанности Вахтенного. Убедившись, к своему удовлетворению, что его подчиненные справятся с работой и во время его дальнейших отлучек, он приказал вызвать к себе Алана Махони. Он хотел было выехать навстречу Алану в носилках, но решил не привлекать внимания к встрече.
…Алан бурно приветствовал его. Для все еще не женатого, работающего на более удачливых людей кадета, все сверстники которого давно уже обзавелись семьями и собственностью, кровное братство с одним из главных Ученых Корабля стало самым выдающимся событием в жизни. Оно затмевало даже все недавние приключения, полный смысл которых его невежественный ум все равно не мог постичь. Эртц прервал его и быстро закрыл дверь.
– Стены имеют уши, – тихо сказал он, – а у клерков, помимо ушей, еще и языки. Ты что, хочешь, чтобы нас с тобой сунули в Конвертер?
– Прости, Билл, я не сообразил.
– Ладно, оставь. Встретимся на лестнице, по которой мы спускались от Джо-Джима, десятью палубами выше этой. Считать умеешь?
– Даже в два раза больше, чем до десяти. Один да один два, еще один – получится три, еще один – четыре…
– Молодец. Хватит. Но я больше полагаюсь на твою верность и умение обращаться с ножом, чем на твои математические способности. Встретимся как можно быстрее, и постарайся, чтобы тебя никто не видел.
В месте встречи на посту стоял Сороковой. Эртц окликнул его по имени издалека, держась вне пределов досягаемости ножа и пращи – совсем не лишняя предосторожность, когда имеешь дело с существом, дожившим до своих лет только благодаря умению обращаться с оружием.
Приказав мутанту найти и привести Хойланда. Эртц вместе с Аланом присел отдохнуть.
В жилище Джо-Джима не было ни хозяина, ни Хью. Сороковой застал там Бобо, но что с него толку? Бобо сказал, что Хью пошел на самый верх, туда, где все летают. Но на самый верх Сороковой забирался лишь раз в жизни и верхних палуб толком не знал. Где там найти Хью? Сороковой растерялся. Нарушать приказы Джо-Джима было небезопасно, а Сороковой раз и навсегда вбил в свою буйную голову, что приказ Эртца – то же самое, что приказ Джо-Джима. Он снова растолкал Бобо.
– Где Мудрые Головы?
– У оружейницы. – Бобо закрыл глаза и захрапел.
Это уже лучше. Где живет оружейница, знал каждый мьют. Все имели с ней дела. Оружейница была незаменимой мастерицей, торговкой и посредницей. Нет нужды говорить, что личность ее была неприкосновенной, а мастерская – нейтральной территорией, где все схватки были запрещены. Туда и направился Сороковой.
Дверь с табличкой «Термодинамическая лаборатория. Вход строго воспрещен» была распахнута настежь. Читать Сороковой не умел, а если бы и умел, все равно бы ничего не понял. Услышав голоса оружейницы и одного из близнецов, он вошел внутрь.
– Хозяин, – начал было он.
– Закройся, – ответил Джо. Джим даже не обернулся, занятый беседой с Матерью Клинков. – Сделаешь, как тебе говорят, – прорычал он, – и хватит попусту болтать.
Оружейница уставилась на него, уперев все четыре мозолистые руки в широкие бедра. Глаза у нее были красные, ей все время приходилось следить за плавильной печью – по морщинистому лицу на седые редкие усы стекал пот и капал на обнаженную грудь.
– Я делаю ножи, да! – отрезала она. – Честные ножи, а не дрючки для свиней, которые ты от меня требуешь. Придумают тоже – нож длиной с руку, тьфу! – и она плюнула в раскаленную докрасна печь.
– Слушай ты, падаль, – ровным голосом ответил Джим, – или сделаешь, что говорят, или я тебе пятки поджарю в твоей же печке. Ясно?
У Сорокового отвисла челюсть. Да, могущественней его хозяина не было! Никто и никогда, кроме него, не посмел бы так разговаривать с Матерью Клинков! Оружейница сразу сдалась.
– Но так ведь делать ножи не положено, – жалобно всхлипнула она. – Их же не метнешь. Да я вам сейчас покажу. – Она схватила со стола пояс с ножами и метнула ножи через всю комнату в крестообразную мишень – все четыре сразу. Лезвия вонзились в четыре конца крестовины. – Видел? А твой дрючок разве так метнешь?
– Хозяин, – снова начал Сороковой, но Джо-Джим не оборачиваясь, заткнул ему рот кулаком.