Тело Адольфа Гитлера начало светиться ещё ярче, начало изменяться. Оно превратилось в столб света, а из столба возникла металлическая женская фигура. Ростом она была не меньше двух метров, с классическими красивыми чертами лица, и наводила ужас. Это была Времяточец, во всей её зловещей красоте. Эйс вздрогнула, вспомнив, как холодные, как лёд, металлические пальцы сжимали её сердце.
Времяточец же её даже не заметила.
– Слуга?! – завизжала она. – Я сделала этого политика пивнушек, этого крикуна на улицах человеком, который может править страной! А теперь, если я захочу, я дам ему весь мир, галактику! Я буду править его руками! Править и разрушать!
– Ты жалкий космический полтергейст! – презрительно сказал Доктор. – Давай, разбей несколько чашек, похлопай дверями, попугай старушек среди ночи. Ты не сила, а мелкое недоразумение. Скучно иметь с тобой дело.
Времяточец зашипела от ярости.
Доктор поднял свой фонарь ближе к высокой серебристой фигуре.
– Ты заперта в сознании безумца, и ты знаешь это. Скоро ты его истощишь. Когда он постареет, и в конце концов умрёт, ты тоже зачахнешь.
Сделав паузу, он с нарочитым безразличием сказал:
– Вот если бы ты жила в сознании повелителя времени...
– Ты предлагаешь мне союз, Доктор?
– Я предлагаю тебе честный поединок, здесь, на твоей территории, не в ТАРДИС. Я могу освободить тебя от сознания этого человека.
– А потом?
– Моё сознание – твоё, если ты сможешь им завладеть.
– Хорошо, Доктор. Я принимаю твой вызов.
Держа фонарь высоко, Доктор пристально посмотрел в горящие глаза Времяточца.
– Тогда выходи из своей норы и сражайся, Времяточец!
Наступила долгая, долгая пауза. Воздух пульсировал психической энергией.
Вдруг, Времяточец триумфально завизжала:
– Я свободна!
Она шагнула к ним, а тело Адольфа Гитлера, обмякнув, рухнуло позади неё на пол.
– Так ты осмелился бросить мне вызов, Доктор? Да ты хоть знаешь, кто я такая, человичишко? Я Времяточец. Я неуязвима! Я проглочу твоё сознание, захвачу твою ТАРДИС, и тогда я стану высшей силой во вселенной!
Приближаясь к Доктору, Времяточец росла, и росла, пока не заполнила собой всю комнату.
Доктор нажал на кнопку в основании фонаря, и тот засиял ярко, как звезда. Когда Времяточец бросилась на него, он ткнул фонарём в её лицо. Она сердито хлестнула своим хвостом, ударив по сияющей сфере... взорвалась вспышкой света и с ужасным воем исчезла.
Вдруг стало очень тихо.
На полу, всхлипывая, лежал Гитлер. Доктор помог ему встать и сесть.
– Сила меня покинула, Доктор, – прошептал Гитлер. – Что мне теперь делать? Скажите мне.
Доктор склонился над ним, посмотрел в его перепуганные глаза, и спокойным, оптимистическим голосом сказал:
– Вы должны отпустить Британскую Армию! Хотя у вас с ними и война, вы их уважаете, вы восторгаетесь их Империей. Отпустите их армию домой, отложите свой план их завоевания, и они, рано или поздно, заключат с вами мир. Они станут вашими союзниками против большевистских орд, вашего настоящего врага.
– Да, да, вы правы, – лихорадочно сказал Гитлер.
Доктор протянул ему трубку телефона:
– Вы Фюрер. Отдайте приказ.
Гитлер взял трубку, и постарался вернуть голосу былой властный тон.
– Говорит Фюрер. Немедленно передайте сообщение генералу Гудериану. Наступление на Дюнкерк нужно прекратить. Немедленно.
– Да, именно так, – сказал Доктор. – Запомните: не наступать на Дюнкерк, отложить вторжение в Англию. Пойдём, Эйс, нам пора.
Гитлер посмотрел на него с тревогой:
– Вы уходите, Доктор? А что же будет со мной?
Доктор на секунду задержался в дверях.
– Вы осуществите свою судьбу.
Доктор и Эйс исчезли в ночи.
***
Фюрер ужасно нервничает. Его, похоже, пугает собственный успех, он не хочет рисковать. Он постоянно нас сдерживает. Этот приказ остановиться перед Дюнкерком – полное безумие.
Тайный дневник генерала Роммеля.
***
В Дюнкерке длинные колонны усталых солдат направлялись к морю, где их ждали небольшие катера, которые должны были перевезти их с берега на эсминцы.
«Штуки»[3] с воем пикировали, бомбардируя и людей, и корабли, но завершившие окружение нацистские армии не наступали.
За семь дней было эвакуировано более трёхсот тысяч человек. Мы, британцы, сказали, что это чудо, а дома, в Англии, это воспевали как победу.
Но, как нам сразу напомнил Уинстон Черчилль, эвакуациями войны не выигрываются. Предстояло сделать очень много, и наша война только начиналась. Но по крайней мере мы выжили, и теперь могли продолжать сражаться.