Арнольд дрожащим пальцем указывал на них.
– Это они! – повторял он. – Они осуждали Славный Рейх, даже самого Фюрера! Этот мужчина назвал Фюрера безумцем, которого нужно остановить.
Хеммингс с любопытством осматривал мужчину и девушку. В них было что-то странное. Дело было не только в их странной одежде, было ещё что-то. Внезапно он понял, что именно в них было не так. Они не боялись.
– Это правда? – спросил он.
– Полная ерунда! – ответил мужчина. – На самом деле я сказал, что нужно быть безумцем, чтобы бороться со Славным Рейхом.
– Вы напали в кофейне на двух моих людей, изображая при этом представителя Партии.
– Я ни за кого себя не выдавал. Спросите у них. Они совершали преступление, а я всего лишь исполнил свой гражданский долг.
Хеммингс задумчиво посмотрел на него и покачал головой:
– Нет, не годится. Неубедительно.
– Это наше слово против их слова, – сказала девушка. – Почему вы верите этому мужчине, но не верите нам?
– Понимаете, он один из моих регулярных информаторов. Вы довольно ценный иудушка, не так ли, мистер Арнольд?
Невысокий мистер Арнольд нисколько не смутился такому описанию, а гордо кивнул:
– Я готов выдвинуть обвинение под присягой. Я же получу награду, да?
– Да, конечно, мистер Арнольд. Как только они во всём сознаются и их казнят.
– И сколько на это уйдёт времени?
Хеммингс посмотрел на двух пойманных, оценивая их способность сопротивляться. Несмотря на их уверенность в себе, их можно сломать. Скоро они научатся бояться.
– Я бы сказал завтра. В крайнем случае, послезавтра. Сейчас мы не сильно загружены.
Скучающим голосом он сказал:
– Я лейтенант Британских Освободительных Сил Хеммингс. Вы арестованы по обвинению в заговоре против Рейха! У вас есть что сказать?
– Слушайте, мы же всего лишь разговаривали, – сказала девушка. И глупо добавила: – Это ведь свободная страна?
– Нет, – сказал лейтенант Хеммингс. – Боюсь, что нет, – он повернулся к ожидавшим солдатам: – Так, забираем их.
Девушка попыталась сбежать. Хеммингс кивнул, и один из солдат схватил её руку и завёл ей за спину. Она сильно пнула ногой назад, попав ему по голени. Он вскрикнул и отпрыгнул, а другой солдат вынул дубинку.
– Прекратите это безобразие, – сказал задерживаемый мужчина властным голосом.
Солдат замер, занеся дубинку. Мужчина повернулся к Хеммингсу.
– Вы ведь не хотите устроить публичный беспорядок в месте, посвящённом славе Тысячелетнего Рейха? Предлагаю разобраться во всём в вашем штабе.
Пытаясь вернуть себе инициативу, Хеммингс повернулся к командиру патруля.
– Ведите их к главным воротам. Я допрошу их в штабе.
– Хорошо, – сказал арестованный, словно давая разрешение.
Он взял девушку под руку и пошёл, а Хеммингсу с солдатами пришлось идти следом. Со стороны могло показаться, что арестованный был главный.
Арестованных посадили в огромный чёрный лимузин «Мерседес», припаркованный у входа на Фестиваль. Впереди, на капоте, был флажок со свастикой. Хеммингс велел арестованным сесть на заднем сидении, между двумя солдатами. Ещё двое солдат сели лицом к ним. Он не сомневался, что поймал крупную рыбу, и не хотел рисковать. Он сел впереди, возле шофёра в чёрной униформе, и большой автомобиль медленно поехал. Как всегда, Хеммингс почувствовал приятное волнение от того, что часовые у ворот, сквозь которые они проезжали, отдали им салют.
Пока они ехали по второстепенным улицам, он лениво посматривал на царившее вокруг опустошение. Повсюду были воронки от бомб и разрушенные здания. Здания, разрушенные бомбёжкой не до конца, были наспех отремонтированы и снова заселены; то тут, то там посреди руин стояли торговые палатки. У людей были мрачные и измученные лица, возле редких открытых магазинов стояли длинные очереди. Хеммингс хорошо знал эти районы. На таких улицах он и сам вырос голодным оборванным сиротой.
Арестованный мужчина нагнулся вперёд и похлопал его по плечу.
– С перестройкой особого прогресса нет, – пожурил он.
– Если верить слухам, Фюрер ещё не принял решение.
– О чём? – спросила девушка.
– Перестраивать ли Лондон полностью в Нео-Нацистском классическом стиле, по планам Шпеера, или же уничтожить полностью, оставив только Новый Берлин.
Девушка ужаснулась:
– Вы что, серьёзно?
– О да. С Парижем вопрос решался довольно долго, пока Фюрер не решил, что Новый Берлин настолько лучше, что Париж можно оставить для контраста. Пока он не примет решение относительно Лондона, всё будет оставаться таким, как есть.