— Да и вообще ты не настоящий, — передёрнув плечами, Доктор снова начал расхаживать. — Ты лишь плод моего воображения.
— Верно, верно, — засмеялся Отшельник, растворяясь в порыве ветра. — Но если кто-то не настоящий, это ещё не значит, что с ним нельзя поговорить.
Молния с треском расколола небо, и полился ледяной дождь, земля начала превращаться в грязь.
Дорри танцевала под Кайли, но ди-джей поставил песню, которая не нравилась никому из девушек, собравшихся в углу. Триша зажгла сигарету — она курила, чтобы сохранить фигуру — и они осматривали дискотеку, выискивая новые лица.
Во всяком случае, этим были заняты Сильви, Джейн, Шарон и Триша. Дорри пила алкоголь (а не нюхала, как Сильви) и слушала мелодию, под которую не умела танцевать. Она называлась «Между днями», как сказал диджей Дэйв, и в ней была какая-то тоска, далёкая боль.
— А он ничего, — Триша мельком глянула через плечо на облокотившегося на барную стойку парня, блондина с мощным подбородком. Он сверкал ровными зубами и выглядел богатым, но нормальным, такие Трише нравились. — Он типа клёвый.
— Не говори «типа», — сказала Шарон. — Это не по-английски.
Её отец был учителем английского, и она всё время их этим подначивала.
— Прости, я слишком глупая, чтобы говорить правильно, — сладким голосом сказала Триша и улыбнулась.
Остальные засмеялись, но что-то заставило Дорри нахмуриться.
— Не важно, — пробормотала она. — Хорошего английского не существует. Язык изменяется. Постоянно изменяется, как живой. Ты дура не потому, что не можешь так говорить, а потому, что считаешь, что должна…
— Что? — голос Триши был громче музыки. — Ты не согласна, что он симпатичный?
— Нормальный, — усмехнулась Дорри, стараясь получать удовольствие от происходящего. — Если тебе такие нравятся.
— А тебе что нравится? — спросила Шарон.
Дорри рассеянно потёрла переносицу.
— Мне нравится танцевать, — пробормотала она. — Я хочу быть свободной, делать то, что мне хочется.
— Что ты говоришь? — громко спросила Триша. — Ты хочешь танцевать под эту дрянь? Боже, ну ты и надралась.
— Я говорю… Я не знаю, что я говорю. Думаю, я хочу уйти! — она встала и пошла к двери.
— Ох, нашла время чтобы дуться, — вздохнула Триша. — Идёмте, девочки, нам лучше пойти с ней.
Доктор держал руки перед собой, заслоняя лицо от порывов ветра. Он приближался к нависающей вдали горе, а вокруг него кричали и вопили голоса.
— Предатель! — кричали они. — Манипулятор! Лицемер!
— Я не… — пытался крикнуть Доктор, но его слова уносил ветер. Дождь лил как из ведра, Доктор уже промок, пиджак и брюки были в грязи. Лицо было рассечено градинами до крови, оставленная Времяточцем царапина распухла.
Он споткнулся, чуть не упал. Он смотрел на похожую на вопросительный знак ручку зонта так, словно это была его единственная опора.
В красном круге ручки он увидел фигуру.
Какое-то время назад Времяточец оставила здесь Бойла, чтобы не тратить время на поиск маршрута побега Доктора. В конце концов, он же сказал своей напарнице, что пойдёт к Провалу. С тех пор мальчик пинал тут он скуки комья земли, и всё сильнее злился.
В руках Чед держал меч. Увидев свою жертву, он засмеялся в бурю. Мальчик кричал от радости в небо, на нём были сияющие доспехи. Увидев, что Доктор направляется к нему, он сжал зубы и улыбнулся.
— Большой Профессор! — крикнул он, смеясь. — Опасный человек! Великий герой! Ну разве ты не силён? Уже совсем немного осталось.
Доктор обернулся, отчаянно ища, где скрыться.
— Ты нашёл меня, — ахнул он. — Как? Я думал…
— Ты думал, что мы не узнаем, куда ты идёшь? — Чед пошёл вперёд по приминаемой ветром к земле траве. — Мы всё знаем, я и моя Ангел.
— Послушай меня, — Доктор посмотрел на фигуру в доспехах. — Тобою пользуются. Времяточец всеми нами пользуется, натравливает нас друг на друга.
— Мне всё равно, мне всё равно! — кричал Бойл, устав от слов Доктора. — Она дала мне то, чего я хотел! А теперь пора домой! Пора тебе умереть!
Мальчик поднял меч и с видом мясника шагнул вперёд.
Дорри прижалась к углу здания и почувствовала на лице морось. Пожалуйста, пусть это её разбудит. Пожалуйста, она хотела знать, где начинается реальность и заканчивается сон. Она хотела знать, почему от её жизни и от её друзей ей было так тошно.
Девушки вышли из дверей ночного клуба и начали суетиться вокруг неё: обнимали, помогали идти. Ей все помогали. Они проведут её домой и позаботятся о том, чтобы её милая мама и милый папа в их милом доме сделали всё очень мило. Мило, мило, мило. Всё мило. Теплота тел и дружбы поддерживала её, помогала идти на длинных белых шпильках. Её ноги болели не из-за моды, и на душе ей было плохо не из-за здравого смысла. Нельзя же спорить с миром, с нормальной жизнью. Если не хочешь быть таким, будь другим в другом месте, а не в этом городе. Чтобы быть странным, нужно уйти.
Где-то рядом раздался крик, и все девушки остановились, развернулись и пошли в другую сторону. Дорри они повели с собой. Она отчаянно повернула голову, пытаясь увидеть, что там.
Четверо парней обступили кого-то, прижавшегося спиной к той самой стене, на которую опиралась она. Это была девушка из библиотеки, она пыталась вырваться.
— Идём, лучше не вмешиваться, — пробормотала Триша. — Она сама напросилась, это, наверно, её друзья.
Дорри снова почувствовала острую боль во лбу. Боже, она ведь всего-то и хотела: дом, несколько друзей, место, где не нужно драться.
Ей не нужно было драться. Нет, она может просто уйти, и всё будет хорошо. Нужно было только промолчать, принять, немного здравого смысла.
О, к чёрту здравый смысл!
Дорри вырвалась из рук и бросилась в сторону драки. Девушки взвизгнули и разбежались в разные стороны. Парни у стены оторвали взгляды от своей жертвы и засмеялись, увидев девушку в платье и туфлях, с плачем мчавшуюся к ним.
— В чём дело, хочешь присоединиться? — крикнул, улыбаясь, один из них, одетый в дорогой спортивный костюм.
— Да, — усмехнулась Дорри, пробегая мимо и ударяя его тупым концом шпильки, на ходу отломанной от туфли
Парень осел, держась за голову. Повезло. Мог бы быть и острый конец. Не успели остальные трое прореагировать, как один из них получил в живот кулаком (Дорри ударила с разгона), а второй упал на землю, получив ногой в пах. Поднявшись, пострадавшие разбежались.
Последний не знал, что ему делать. Он отступал к стене, беспомощно улыбаясь.
— Слушай, мы просто пошутили…
Девушка-азиатка смотрела вверх на Эйс, и по её глазам казалось, что они со спасительницей были старыми друзьями.
Но это же невозможно. Дорри же не знала её имени, если не считать «Неприкасаемой». Его было тяжело сказать.
Были слова, которые нельзя произносить. Были фильмы, которые нельзя было посмотреть, были люди, которых невозможно было знать, были идеи, которые не могли приходить в голову. Табу, если хочешь быть частью общества, частью этого мира.
Дорри стукнула парня спиной об стену, держа его за воротник.
— Как её зовут? — орала она. — Как её зовут?
— Я не знаю! — кричал мужчина.
— Меня зовут, — девушка доверчиво посмотрела на Дорри, — Маниша.
Дорри посмотрела на неё. По её лицу пробежала дрожь.
— Боже мой, прости меня. Я забыла, — она расслабила руки и парень, хныча, убежал. — Маниша…
— Это не я должна тебя прощать.
Улыбаясь, девушка встала и раскрыла ладони. В них она держала красный огонь, который не мог загасить капающий дождь, несомый ветром по холодному и грязному переулку.
— Ты пострадала в пожаре, — пробормотала Дорри. — Это была сказка? Или это была?..
— Твои воспоминания — сказка, — улыбнулась Маниша. — И это хорошая сказка.