— Но она ведь не совсем его вина, так?
— Это больное место, — сказала Кингдом.
— И предмет споров между парнями, — закончил Хиггинс.
— Что же, — сказала Эйс, забив в утёс вынутый из рюкзака крюк и привязав к нему конец верёвки. — Если это и книга, то чертовски странная.
Она надела кожаные полуперчатки и начала спускаться.
— Не повторяйте такое дома, дети, — пробормотала она себе под нос.
— Будь осторожнее, — крикнула ей вслед Кингдом. — Времяточец всё ещё должен быть где-то там, как и все архетипы богов. Компания у тебя будет опасная.
— Ничего страшного, — крикнула в ответ Эйс. — Я когда-то ходила выпить в «Brixton Academy"[17].
Спуск был хотя и не самым сложным в жизни Эйс, но уж точно самым странным. Порода, по которой она лезла, пульсировала жизнью, ей хотелось поморщиться каждый раз, когда она забивала новый крюк. Много раз ей приходилось лезть без страховки, и взгляды, брошенные на пропасть, не добавляли желания продолжать. Темнота под ней казалась бесконечной, и иногда в этой мгле возникали странные огни и эхо. Один раз посыпавшееся из-под неё вещество приняло форму чего-то летучего, но потом лишь раздалось странное, хохочущее эхо.
Поперёк провала ударила молния, подпалив её рюкзак. Она погасила его, постучав им об стену. От того, что было внизу, поднималось странное тепло, с поднимающимся тёплым воздухом приходил сильный запах. Запах говорил о непередаваемой тоске, агонии, отчаянии.
Эйс прикусила губу и сосредоточилась на лазании.
В конце концов стал виден пейзаж. Дно Провала было покрыто золотым песком, во все стороны расходились маленькие тоннели.
Эйс слезла со стены Провала, вынула последний крюк и осмотрелась. Выбрать тоннель, любой тоннель.
Тот, который она выбрала, быстро вывел наружу.
Вроде как.
Гнетущее грозовое небо бурлило малиновым над суровым пейзажем, в котором было полно острых скал. Общее впечатление было инопланетное, словно это была какая-то кошмарная версия какой-то территории из юности Доктора.
Некоторые скалы были похожи на могильные камни.
Вдали, а «даль» в этой местности было понятием странным, Эйс увидела группу людей. Они стояли на горизонте и, казалось, смотрели на неё.
Что же, других вариантов всё равно нет. Она пошла в их сторону. Она была настроена не думать ни о чём, пока не найдёт эту совесть, как бы там она не выглядела, и не вернёт её на место. Всё это ей напомнило о том, как она когда-то пыталась украсть из книжного магазина в Лондоне дорогую книгу о взрывчатых веществах. Она тогда вернулась и положила книгу на место, но вместо удовлетворения от правильного поступка она до конца дня чувствовала себя трусихой.
Если профессор мог победить Времяточца, но не мог вернуть ей жизнь, может быть, она будет жить такой же загробной жизнью, как его старые воплощения; немножко в Берлине 1930-х, сражаясь с фашистами, флиртуя со всеми, кого ей доводилось встречать.
Подойдя поближе, Эйс насчитала три фигуры, собравшиеся вокруг котла. Вспомнив уроки английской литературы и десяток юмористических скетчей, она догадалась, что она может сейчас увидеть.
Вокруг котла стояли три женщины. Молодая девушка со светлыми локонами, чуть моложе Эйс, рубенсовская женщина с тёмными глазами и тёмно-рыжими волосами, и старуха с белоснежными волосами. Они подняли головы, глядя на приближавшуюся Эйс.
— Привет, вы тут где-нибудь совесть не видели?
— Она пришла, — прошептала старуха.
Эйс поняла, что это будет непросто.
— Подойди сюда, детка, — пробормотала взрослая женщина с лёгким северным акцентом. — Мы должны показать тебе кое-что.
Странно, но рядом с ними Эйс чувствовала себя как дома, словно они были старыми друзьями, которых она не могла вспомнить. Она подошла к котлу.
— Ладно, но только на минутку.
— Посмотри в котёл, — хихикала девушка.
Эйс посмотрела. Вначале она увидела только своё лицо, отражённое в воде. Затем там появилось ещё что-то, что-то далёкое. Дерево. Огромное дерево, которое поднималось выше, чем показывал котёл.
— Что это? — прошептала она, хотя подозревала, что знает ответ.
— Это омфалос, детка, мировое дерево, — пробормотала старуха. — Это самый центр группового разума Доктора, фокус всего, чем он есть, был, и будет.
— Особенное место, значит, — сказала Эйс. — Как мне туда попасть?
— Иди по дороге, — вздохнула взрослая женщина. — И не позволяй себе отвлечься, сестра. Есть много способов сбиться с пути. Доктор это прочувствовал на своей шкуре.
Эйс увидела кирпичную дорогу, уводящую вдаль. Она пошла к ней, а затем обернулась:
— Слушайте, я не могу не спросить. А кто вы такие?
— Мы женские стороны Доктора, начала девы, матери, и старухи, — прошептала Мать. — Он давно уже позабыл о нас. Во многом нашу роль для него исполняешь ты. Вот почему ты здесь, чтобы сделать то, что Доктор должен был сделать сам.
— Как обычно, значит, — Эйс вышла на дорогу и пошла.
Пройдя около километра, Эйс подумала, что местность тут довольно невзрачная. Дорога уходила вдаль, вокруг были зловещие угловатые скалы, и Эйс это снова напомнило компьютерную игру. Что же, в этом была своя логика. Это место, как и компьютерные игры, было отображением реальностей, которые в ином виде были бы людям непонятны.
— Дорри! — раздался крик из-за одной из скал недалеко от дороги.
Да, конечно, именно этого в первую очередь и следовало ожидать. Эйс стояла на месте.
Из-за скалы вышла Одри, мама Дорри… нет, Эйс. Она брела вперёд, протянув дочери руку.
— Дорри, я так давно по тебе скучаю. Ты была так далеко.
Она была в точности такая же, как всегда, её голос дрожал от эмоций, которые она не могла проявлять, готовая дать все объяснения, которых её дочь никогда не слышала. Эйс заметила, что обутые в тапочки ноги матери проваливаются. Почва между ней и дорогой была зыбкая. Шаг за шагом она всё глубже погружалась в песок.
— Слушай, я знаю, что ты иллюзия, но ты всё-таки лучше вернись, а? Ты не хочешь меня видеть.
Возле самой дороги Одри погрузилась по шею.
— Дорри, пожалуйста, — плакала она. — Пожалуйста.
— Одри, — вздрогнув, осторожно заговорила Эйс. — Если бы ты была настоящей, я бы тебе помогла. Честно. Но ты не настоящая. Люди, живущие в воспоминаниях, не настоящие. Хватит того, что приходится переживать о настоящих. Теперь я это знаю, а Доктор ещё нет.
Голова её матери погрузилась в песок, крича и булькая от ужаса. Эйс заставила себя смотреть.
— Пепел к пеплу, — пробормотала она. — Прах к праху.
Она пошла дальше, и на душе у неё стало немного тяжелее.
На пути ей встретилось много иллюзий. Иен Браун звал её к себе на закрытую пологом большую кровать («Да ладно, это уж совсем»); люди-гепарды звали её присоединиться к охоте («Спасибо, но не сегодня»), а Джонни Чесс предлагал дружбу и место перкуссионистки в группе («Знаешь, куда можешь свои маракасы вставить?»).
Дерево она увидела издалека. Огромный ясень. Он заполнял собой всё небо. Он уходил вверх настолько далеко, насколько можно было видеть, его ветки словно сливались с темнотой.
В небе назревала гроза.
Это был корень «я» Доктора. Всё остальное, всё, чем он был или хотел быть, было построено на верхних ветвях этого дерева.
И к дереву кто-то был привязан.
Эйс подбежала ближе, чувствуя, как её начинает сковывать страх. Она смотрела, не веря своим глазам, на пленника.
Это был молодой мужчина. Его волосы, возможно, были когда-то светлые, но сейчас были в крови и грязи. Его светлая одежда была изорвана. Его глаза были закрыты.
Он был ранен, большой порез в боку, а вокруг горла были красные отметины от удушения. Его рот побелел, он сипел так, словно каждый вздох давался ему с трудом.
Над ним на дереве были вырезаны три руны, в которых Эйс узнала подпись Доктора; они были объединены в один знак. У неё возникло ужасное подозрение, что это было его рук дело.
17
Лондонский зал для проведения концертов популярной музыки, рассчитанный на несколько тысяч зрителей.