Всё это пока что лишь домыслы. Он даст своим пленным около часа поговорить друг с другом, а затем подключит одного из них, возможно девушку, к электрогенератору. Нет, не девушку. Тогда может создаться впечатление, что им движет что-то иное, а не долг. Важно ли это? Судить его тут некому. Значит, мужчину. Доктора. По прошествии какого-то времени он их всех расстреляет. Будет интересно узнать, могут ли пленники в этой странной загробной жизни умирать.
Мысли о безумии возникли из-за того, что Хеммингс испытывал странное ощущение движения, словно его голова вертелась.
Он взмахнул рукой и выпил воды из стакана, который в ней появился. К его неудовольствию вода была немного тёплая.
— Эрнест! — крикнул Саул, вернувшись в церковь движением воздуха, качнувшим шторы. — Я нашёл голову!
— Хорошо, — пробормотала Эмили.
— Где она? — спросил Трэло, тоже растерявшись.
— Скоро будет, — торопливо ответил Саул. — Питер, мне нужно задать вам несколько вопросов.
— Да, пожалуйста, — Питер чуть не рассмеялся с беспокойного тона церкви и сюрреализма ситуации. Он взял в руки блокнот и посмотрел на потолок.
— Что будет, если открыть двери церкви?
Питер сглотнул.
— Ну, при обычных обстоятельствах произошла бы взрывная декомпрессия. Мы бы погибли, и не самым красивым образом. Однако я сомневаюсь, что это здание достаточно крепкое, чтобы выдержать внутреннее давление воздуха, не говоря уже о большом количестве щелей. Так что, я бы сказал, что воздух тут удерживается вол… какой-то продвинутой наукой, вокруг всего здания. Поэтому открытые двери не должны ничего изменить. Надеюсь.
— Хорошо.
Двойные двери церкви распахнулись, и людям открылся восхитительный вид на голую поверхность Луны. Подпрыгивая на ухабах, оставляя за собой шлейф зависшей лунной пыли, к ним мчалось что-то круглое.
— Когда она разогналась, я уже не хотел её тормозить, — объяснил Саул.
Предмет приблизился к двери и, подпрыгнув, перелетел через порог.
Питер прыгнул, как когда-то в регби, и поймал предмет на лету.
— О, — сказал он, глядя на свой трофей, когда двери снова закрылись. — Так это и есть та голова? — он осторожно поставил шлем на скамью.
Трое пленников сидели в камере молча. Эйс смотрела то на одного мужчину, то на другого. У них обоих на лицах было тихое терпение, словно они уже бывали в этой ситуации много раз. В какой-то момент узник попытался заговорить, но Доктор его одёрнул. Затем он напустил на себя вид угрюмого мятежника, но продолжал сидеть молча.
Они оба игнорировали Эйс. При других обстоятельствах она бы даже обрадовалась тому, что в замке повернулся ключ, и вошёл Хеммингс.
— Ну что же, — улыбнулся он. — Кто первый?
Все молчали. Он водил пальцем с одного узника на другого, выбирая. Палец остановился на Докторе.
— Вы. Идёмте за мной!
— Нет! — вскрикнул внезапно запаниковавший Доктор, оглядывая камеру в поиске выхода. — Только не меня! Возьмите её!
На мгновение Эйс показалось, что это была какая-то игра, чтобы отвлечь охранников, но Доктор казался абсолютно перепуганным. Он упал на колени и умолял:
— Она молодая, она продержится дольше. Это будет интереснее. Пожалуйста.
Хеммингс брезгливо отвёл взгляд:
— Что же, я воспользуюсь вашим советом, Доктор. Если это предательство доставляет боль вам всем, то я так и должен сделать. Охрана, уведите её.
Сильные руки схватили Эйс и увели её, оцепеневшую от шока.
— Ты лживый ублюдок, — крикнула она Доктору и начала кричать все известные ей ругательства, которых, впрочем, было немного.
Её вели по стерильному коридору, дверь камеры удалялась, и она почувствовала, как её сознание скатывается в мягкую мышеловку детства. Она дёргалась и кусалась, но без толку, потому что позабыла всё, что знала о драках.
Затем за ней закрылась ещё одна дверь.
Доктор стоял, его лицо было решительное. Он посмотрел на третьего Доктора, который тоже уныло взглянул на него, потирая свой нос.
— Знаешь, возможно, она права. Ты меня иногда пугаешь. Я так понимаю, у тебя есть план?
— Возможно. Как это произошло?
— Я медитировал у себя в хижине, — седовласый повелитель времени обнял свои колени и задумался. — Как обычно, пытался достучаться до тебя.
— Тебе удалось.
— Слишком поздно.
— Возможно.
— И меня сбили с пути. Довольно надолго. Мне понадобились месяцы, чтобы понять это, месяцы размышлений. Меня беспокоило что-то в далёком прошлом. Мысли о прошлом восторгали меня, соблазняли меня. Меня звала моя собственная вина.
— Вина? Да.
— Ты помнишь проект «Инферно»? Да, конечно помнишь. Что же, это был мой первый полноценный опыт альтернативного потока времени. Профессор Штальман, Бригадир, Лиз — у всех появились двойники.
Третий Доктор смотрел в пространство, вспоминая те события.
— И я подумал, что я не существовал в том мире, или не был сослан на Землю. Я подумал, быть может, это был отвлекающий манёвр, может быть, моё отсутствие каким-то образом привело планету к фашизму. Такая гордыня.
Третий Доктор покачал головой, посмотрел на свои руки, затем посмотрел на Доктора и грустно улыбнулся.
— Гордыня не оставила меня даже в этой загробной жизни, как бы я ни пытался очиститься от неё. Я знал, что упустил что-то, какое-то воспоминание, ускользающее от меня.
— Да, — пробормотал Доктор. — У меня тоже такое чувство бывает. Моя вина в том…
— Нет, дай мне закончить, старина. Это важно. Я изучал свои воспоминания, искал ту важную информацию, которая меня беспокоила. Правда осенила меня тогда, когда я сидел тут уставший после того, как ты вы вызвал меня, чтобы разобраться с той проблемой. До меня дошло, что на той фашистской Земле, которую я мельком увидел, были плакаты мужчины, их великого лидера. Старина, мне потребовалось так много, чтобы понять это. Это было одно из тех лиц, которые мне предложили во время суда.
Доктор посмотрел на него с пониманием. Незаметно для третьего Доктора он протянул к нему руку, но затем опустил.
— Да. Я понимаю, через что тебе пришлось пройти.
— Понимаешь? Да, да, наверное понимаешь. Как только я это понял, меня схватили демоны, страшные создания разума, как их называет Будда. В другом месте они были бы метафорическими, иллюстрацией чувства вины или высокомерия. Но здесь они могут быть очень реальны. Они потащили меня…
— И ты им позволил это, потому что это были твои собственные демоны, твой собственный кошмар. Ты не сопротивлялся.
— Нет. Не сопротивлялся. Я должен был догадаться, попытаться контролировать их, но я испытывал такую муку. Они посадили меня в тюрьму, или я сам это сделал. Они связали меня и стёрли мой скромный участок. И я не успел сказать тебе о кукушке…
Третий Доктор поднял взгляд, словно ожидая выговора, но его будущее воплощение что-то планировал, уставившись в пространство.
— Действительно, Инферно. Ловко придумано. Интересно, насколько велик вклад Времяточца в создании той альтернативной реальности? Она определённо сделала нас уязвимыми. За свои годы медитаций ты больше не обнаруживал этот программный код?
— Обнаружил, — старший Доктор улыбнулся выбранным словам. — Довольно много. Ты встретил кого-то из остальных?
— Да. Изначального себя.
— Всё ещё ромашку ищет?
— Да. Но он настаивает, что это роза.
— Он в манипулировании понимает больше, чем любой из нас, — вздохнул энергичный повелитель времени. — В конце концов, он тут дольше всех. Быть может, тебе лучше прислушаться к нему.
— Цветы. Они нужны только на похоронах. Нет.
— Хорошо. Что будем делать?
— То, что сделало бы любое рациональное существо, — пробормотал Доктор. — Споём.
Эмили нерешительно подняла стекло шлема. На неё посмотрело мёртвое лицо Хеммингса, в его глазах застыл шок. Если бы не бледность кожи, казалось бы, что лицо в любой момент может ожить.